Она бросилась к борту корабля, чтобы прыгнуть. Но её удержали. Заплаканная, с растрепанными волосами, она металась по палубе, пока её снова не отвели в каюту. Письма были рассыпаны по полу – письма от графа Орлова.
В них он уверял Елизавету, что любит её, что сделает всё, для её спасения, но пока он и сам под арестом. Эти письма были нужны, чтобы усыпить бдительность самозванки. Ловушка для неё была приготовлена идеальная.
«Графиня Зелинская, на самом деле – наследница русского престола!» — Шептались в Ливорно. Красивая молодая дама, недавно обосновавшаяся в городе, выглядела необычайно оживлённой. У неё появился новый поклонник, русский граф Орлов. Не кто-нибудь, а представитель знатного семейства, которое возвело на трон императрицу Екатерину II!
— Орловы возвели, Орловы и снимут. – Беззаботно говорила княжна.
На самом деле, её одолевали тревожные мысли. Орлов вёл себя с ней, как с настоящей цесаревной. Орлов был сказочно богат. При надлежащем обращении с этим русским она могла выманить у него изрядную сумму денег. Именно на этом ей следовало остановиться… Но порой мысли Елизаветы вихрем уносились в далекие дали – в Петербург, к трону, к власти и счастью!
Рассудок и эмоции бились друг с другом. Тем более, что Орлов бросал на Елизавету такие восторженные взгляды! Казалось, он еле сдерживается, чтобы не упасть к её ногам.
— Выходите за меня замуж! – Однажды воскликнул он. – Я сделаю для вас всё, чтобы вы были счастливы! Моя царица, моя государыня…
У неё перехватило дыхание. Их бурное объяснение продолжалось до утра, но Елизавета всё-таки не дала определенного ответа.
— Сначала я стану императрицей Всероссийской. – Лукаво говорила княжна. – А потом вы разделите со мной бремя власти.
Конечно, она не знала, что, возвращаясь в свой дом, Орлов сразу строчил письма в Петербург. В них он подробно рассказывал, как продвигается дело. Он рассказывал и о своём предложении руки и сердца, подробно объясняя причину этого поступка – это делалось только, чтобы исполнить волю императрицы.
А ещё он торопился. Княжна Володимир (она же графиня Зелинская) несколько раз намекала, что ей надо отлучиться в Константинополь, чтобы вести переговоры с султаном. Орлов опасался, что самозванка ускользнёт. Поэтому её следовало как можно быстрее выманить и доставить в Петербург.
Сложность заключалась в том, что вокруг Елизаветы собралась изрядная свита. Там были поляки и итальянцы, французы и англичане. Пёстрая толпа прислуги, помощников, советников и просто сочувствующих.
Были и те, кто давали княжне деньги. И все они находились поблизости, так что при попытке просто запихнуть княжну в экипаж, наверняка предприняли бы ответные действия. Нужно было сыграть тоньше!
— Я предлагаю вам необычную экскурсию. – Однажды сказал Орлов. – Осмотреть русский флот. Точнее, это ваш флот, который находится здесь, в Ливорно.
Она согласилась практически сразу, и её подозрительность усыпило присутствие английского консула и контр-адмирала. О, как наивны бывают самоуверенные люди! Елизавета считала, что англичане-то точно на её стороне.
Именно в этой компании 25 февраля 1775 года княжна поднялась на борт «Святого великомученика Исидора», флагманского корабля. Для высокой гостьи на канатах спустили специальное кресло! Хохоча, княжна взмыла над морскими волнами и вскоре ступила на палубу.
— Виват! – Закричали на корабле. Все до единого были наряжены в парадную форму. Флаги были подняты… Так приветствуют самых знатных особ!
Для княжны устроили целое представление – русская эскадра провела маневры в море. Наблюдая за этим театром, княжна не обратила внимание, что все прочие – и консул, и контр-адмирал, куда-то исчезли. В конце концов, торопливо вышел и Орлов. Оторвав взор от кораблей, Елизавета удивлённо приподняла брови: перед ней стоял высокий хмурый человек с бумагой в руке.
— Именем государыни императрицы Екатерины II, вы арестованы. Прошу следовать за мной.
Белая как полотно, она пыталась что-то ответить, но её сразу обступили со всех сторон. Откуда-то взялись вооружённые до зубов люди… Княжну провели в каюту и заперли дверь на ключ. Рядом с Елизаветой оставили только горничную…
Был риск, что эта женщина решит наложить на себя руки. Поэтому следовало оставить ей надежду. Оттого-то Орлов писал ей ободряющие письма, в которых рассказывал, что он сам доставлен в тюрьму и будет биться за свое освобождение. А потом приедет за ней! За той, кого он так любит!
Сочиняя эти послания, граф лениво потягивал кофе и сразу же отсылал копию письма к императрице – чтобы та ни в коем случае не заподозрила его в симпатии к княжне!
Путешествие оказалось долгим. Елизавету мутило — она плохо переносила качку. Только 11 мая корабль с самозванкой прибыл в Кронштадт. Сначала Елизавету доставили в Петропавловскую крепость, но потом перевели в дом коменданта – от сырости она заболела. 26 числа уже начались допросы…
Свою легенду она помнила твёрдо, хотя и вносила в неё небольшие изменения. Да, ей говорили с детства, что она дочь Елизаветы Петровны. Да, её вывезли из России тайком, а потом она воспитывалась в Персии. Да, она хотела получить титул и фамилию… Они принадлежат ей по праву!
Но затем она поняла, что запуталась. Стала винить во всем польского князя Радзивилла, который затеял эту интригу (а князь в то же самое время валялся в ногах у Орлова и умолял о прощении императрицы). Уверяла, что она многократно отказывалась выдавать себя за дочь Елизаветы Петровны, что не чувствовала своего права на это, но именно Радзивилл стоял на своем. Потом стала называть и другие имена.
Читая отчеты, императрица хмурилась. Самозванка так и не открыла главного – кто она на самом деле? Откуда? Чтобы заставить княжну говорить, ее условия содержания резко ухудшили: теперь ее кормили очень плохо, спала она на соломе и не меняла платья.
Вдобавок, её круглосуточно окружала мужская прислуга. Она жила в одной комнате с лакеями! А здоровье, тем временем, подводило Елизавету всё больше. Когда в середине июля к княжне допустили лекаря, он покачал головой – возможно, этой женщине немного осталось.
— Вы приговорены к содержанию пожизненно. – Рассказывал больной Елизавете посыльный от императрицы, князь Голицын. – Но вы можете обрести свободу. Расскажите всю правду о себе, и государыня вас помилует. Вы даже вольны выйти замуж за человека, который давно любит вас – за графа Лимбурга. Он ведь помогал вам на первых порах.
— Хорошо. – С трудом отозвалась пленница. – Я напишу все, что помню. Принесите мне бумагу и чернила.
Несколько дней императрица напряженно ждала. А когда ей доставили «исповедь» княжны, то пришла в ярость: эта женщина повторяла одно и то же! Она снова лгала!
Даже чувствуя, что дни ее сочтены, княжна не раскрыла тайны. На последней исповеди она говорила обо всем, кроме истины про своё рождение. 4 декабря 1775 года Елизаветы не стало.
Её похоронили во дворе Петропавловской крепости – без обряда, без священника, как собаку. Любопытно, что в историю она вошла как «княжна Тараканова», хотя никогда не носила этого имени. Так ее назвал Жан Анри Кастер, придворный историограф императрицы. Этим неблагозвучным прозвищем он словно подчеркивал отношение государыни к самозванке. И оно прочно прикрепилось!
Почти сто лет спустя художник Константин Флавицкий написал великолепную картину, в которой он представил свою версию гибели княжны. Однако она бесконечно далека от действительности – наводнение случилось в 1777 году, а княжна скончалась на два года раньше.
По сути, полотно Флавицкого – такое же вольное сочинение на тему, как знаменитая картина об Иване Грозном. Очень красочно и трагично, но неправда.
Личность Таракановой вызывает интерес и теперь. Сколько догадок строится! Какие невероятные версии выдвигаются! Но реальность сурова: никто и ничто не может пролить свет на подлинное имя княжны. Она унесла эту тайну вместе с собой.
