— Мне такой странный сон приснился, — сказала Лена, наливая себе кофе и едва заметно улыбаясь. — Будто ты в какой-то квартире… с другой женщиной… А я стою рядом — и не могу тебе ничего сказать. Как будто немая.
Муж, Андрей, на полсекунды замер, держа кружку в руке, потом резко поставил её на стол. Чай плеснулся на блюдце.
— Это просто сон… да? — проговорил он не сразу, слишком быстро отводя взгляд.
— Конечно, — Лена снова улыбнулась, но глаза её оставались настороженными. — Сны ведь — чепуха. Говорят, мозг мусор выкидывает… обрывки мыслей, случайные образы.
Она сделала глоток. Горячий кофе обжёг нёбо, но Лена не поморщилась.
За окном щёлкал дятел. Весна была не по календарю — ещё только март, а солнце уже вполсилы светило в окно кухни. Но от этого света почему-то становилось холоднее.
Андрей встал, пошёл к мойке, спиной к ней.
— У тебя… дела сегодня? — голос звучал отстранённо, почти чужим.
— Работа, как обычно. А вечером, помнишь, мы собирались к Саше с Таней?
— Я, наверное, не смогу. Навалилось. Звонки, дедлайны… — он стал полоскать кружку, хотя мог бы просто оставить в раковине. Делал всё аккуратно, механично.
Лена молчала. Следила, как у него чуть дрожит рука. Совсем незначительно — если не смотреть пристально, и не заметишь. Но она заметила. Потому что знала: Андрей дрожит, когда врёт.
Вчера ей пришло уведомление из банковского приложения. Андрей давно привязал к её телефону свою карту — чтобы удобно было с покупками. Но, видимо, забыл. Или не ожидал, что она будет смотреть.
Тридцать две тысячи на имя «Арина», ресторан «Берег». Время — пятница вечер. Когда он сказал, что в пробке застрял на выезде из города, а потом приехал домой и пах бензином.
Лена не устраивала истерик. Не плакала. Просто ушла в ванну, села на край ванны и уставилась в зеркало. И впервые за долгие годы подумала: а я вообще знаю этого человека?
— Лена, ты чего замолчала?
— Да так. Думаю о сне. Он меня будто обжёг. Какое-то чувство беспомощности, знаешь?
Она взглянула на него. Он так и стоял у мойки, будто воды не слышал. Потом вытер руки, подошёл, наклонился и быстро поцеловал её в висок.
— Всё хорошо. Не бери в голову.
Ага. Конечно. Всё хорошо. Только ты побледнел так, будто не сон услышал, а приговор.
Лена собралась на работу. На ходу вспомнила, как три месяца назад Андрей стал поздно приходить. Говорил — новый проект, партнёры из Европы, разница во времени. Сидел в Zoom до часу ночи. В выходные стал «уезжать к маме» — а мама живёт в двух остановках, и за последние месяцы ни разу не позвала Ленину семью в гости, как делала раньше.
Мама-то, кстати, хорошая. Сдержанная, умная женщина. Не свекровь из анекдотов, а прямо человек с позвоночником. Всегда Лене говорила: «Ты — мой выбор, потому что ты держишь моё дитя в руках. И только от тебя зависит, кем он будет». Хорошая женщина. Наверное, не в курсе, чем сын занимается.
Хотя… а может, в курсе?
В офисе Лена работала рассеянно. Прислушивалась к каждому уведомлению. Надеялась — и боялась — увидеть что-то новое.
Андрей не писал. Обычно он слал хотя бы одно сообщение — «Как дела?», «Чем обедаешь?», «Люблю». Сегодня — тишина. А это была уже не просто тишина. Это была пустота. Звенящая, как в ушах после падения в воду.
Вечером она приехала домой раньше, чем обычно. Андрей не знал, что у неё отменили встречу. Дома его не было.
На диване лежал плед. Один из тех, что Лена не любила — синтетика, электризуется. Андрей притащил из машины. Рядом валялась книга с закладкой. Не Ленина.
На подоконнике — забытый стакан с помадой на краю.
В их доме. С помадой.
Она села на диван и посмотрела в окно. Серое небо, мартовская прохлада. Всё как обычно. А внутри — будто что-то лопнуло. Тихо, почти незаметно. Как тонкий стеклянный шарик.
Это просто сон… да? — вспомнила она его голос.
Нет, Андрей. Это не сон. Это ты. Простой, испуганный и… предсказуемый.
На следующий день Лена проснулась раньше, чем будильник. Обычно Андрей дремал, уткнувшись в подушку, сопел тихонько, как мальчишка. А тут — пустая подушка, заправленное одеяло, запах одеколона ещё в воздухе, но самого Андрея не было.
На столике — записка, вырванная из блокнота:
«У меня встреча сегодня вечером, буду поздно, не хотел будить. Люблю. А.»
Ровный почерк, ровная ложь. Раньше он писал ей такие же записки, когда действительно опаздывал. Но сейчас Лена уже чувствовала: правды в этой бумажке не больше, чем в случайном рекламном буклете из почтового ящика.
Она сидела на краю кровати, сжимая бумажку в пальцах. Бумага, как и доверие, мнётся легко. Только доверие обратно не разгладишь.
На работе Лена не могла сосредоточиться. Она смотрела на Excel, а видела — женщину с тёмными волосами. Неясный силуэт, лишь очертания. Может, та, что оставила помаду на стакане? Или это просто выдумка?
Она набрала подругу. Вернее, не подругу — коллегу бывшую, Инну, с которой болтала ещё в старой фирме. Инна умела смотреть на вещи трезво, даже если речь шла о мужчинах, в которых она вечно разочаровывалась.
— Инн, привет. У меня… вопрос странный. Ты когда-нибудь чувствовала, что муж врёт, но без прямых доказательств?
— Лена, я каждый свой брак так заканчивала, — усмехнулась Инна. — У тебя что?
— Вчера увидела снятие денег — ресторан, перевод на имя «Арина». Он говорил, что в пробке сидел.
— Ну, если он сидел в пробке — то, видимо, она у него на коленях сидела. Лена, прости за грубость. Просто если мужик врет и бледнеет от сна — ты не зря беспокоишься.
Лена вздохнула:
— Я не знаю, стоит ли копать. Или просто сделать вид, что не вижу.
— Это не перелом носа, Лен. Само не срастётся.
Вечером она приготовила ужин — ленивые голубцы, любимое Андрея блюдо. Сама не ела. Просто ждала.
Он пришёл ближе к девяти. Пахнул лосьоном и чем-то чужим — чужим шампунем? духами? — неясно. Снял пальто, поцеловал её в лоб.
— Как день?
— Рабочий. А у тебя?
— Тоже. Устал, честно говоря.
Он ел молча. Обычно он шутил, хвалил, просил добавку. А сейчас — еда не лезла в горло. Видимо, не хотел, но заставлял себя.
— Андрей…
— М-м?
— А ты когда-нибудь жалел, что женился?
Он оторвался от вилки, будто она ударила его по плечу.
— Что за вопросы? Конечно, нет.
— Просто ты стал другим. Каким-то… чужим.
— Лен, что ты выдумываешь?
— А ты уверен, что я выдумываю?
Повисла пауза. Секунд десять. Потом он встал и ушёл в ванну. Захлопнул дверь. Включил воду. Сильно. Будто шум мог заглушить её слова.
Ночью она не спала. Он пришёл в спальню ближе к двум. Пах валерьянкой и мятой — видно, пил успокоительное. Улегся, спиной к ней, не прикоснувшись, не обняв, как раньше.
И тогда Лена впервые за весь брак подумала:
Я не должна быть здесь. С этим человеком. В этой постели. В этой роли.
Наутро она решила действовать. Осторожно, без истерик.
— Я хотела бы поехать к маме, — сказала она за завтраком. — На пару дней. Отдохнуть, подумать. Ты не против?
Андрей отложил вилку. Посмотрел на неё.
— Это из-за сна?
— Это из-за нас.
— Лен…
— Не надо. Я не ругаюсь. Просто хочу перезагрузиться. Иногда пауза лучше, чем разговор.
Он кивнул. Медленно. И как будто даже облегчённо.
Облегчение — вот оно. Он не просит остаться. Он не боится потерять. Значит, уже готов был. Или уже отпустил…
Она уехала в тот же вечер. Мама встретила, как всегда: с пирогами, горячими щами и кучей вопросов. Лена только улыбалась:
— Мам, просто устала. У нас всё нормально.
Враньё. Такое же, как у него. Только моё — доброе. Его — ядовитое.
Перед сном Лена проверила телефон. Ни сообщений. Ни пропущенных. Ни даже глупой смайлика.
И тогда, лёжа под маминым пледом, она увидела сон.
Та же квартира. Та же женщина. Но теперь Лена смогла говорить. Кричала. А Андрей — смеялся. Смотрел на неё и смеялся, как будто она была комедией, а не человеком.
Она проснулась в слезах. Но внутри уже что-то менялось.
Теперь я говорю. Теперь я не немая.
Утром мама сварила манную кашу, как в детстве. Посыпала сверху корицей, как Лена любила в первом классе. А Лена смотрела в окно, на голые берёзки за забором, и молчала.
— Доча… — мама наконец села рядом. — Ты хочешь поговорить?
Лена покачала головой:
— Нет. Пока нет. Но ты — рядом, и этого достаточно.
Мама кивнула. Она понимала без слов.
После завтрака Лена открыла ноутбук. Решила поработать удалённо — благо, начальница была понимающая. Но вместо отчёта открыла поисковик. Вбила имя ресторана — тот самый, с «Ариной».
Нашла сайт. Фото зала. Интерьер — модный, тёмные стены, приглушённый свет, фоновый джаз.
Не то место, куда мужчина едет один перекусить. Особенно вечером.
На всякий случай зашла в соцсеть ресторана. Случайно наткнулась на сторис. Чья-то рука с маникюром держит бокал. Уголок мужского пиджака рядом. Пятница, 21:17.
Лена увеличила — и замерла. На мизинце у мужчины — кольцо. Тонкое, с гравировкой. Их кольца. Их, свадебные. Купленные десять лет назад в отпуске.
Он был там. С ней. И он даже не снял кольцо.
Вечером мама ушла к соседке. Лена осталась одна. Села на кухне, включила ноутбук. И решилась — скачала программу для отслеживания номера по банковским выпискам. Инна подсказала. Ничего незаконного: просто показало, в каких местах списывались деньги с Андреевой карты.
И вот — почти каждую пятницу последние три месяца: кафе, гостиница на окраине города, снова кафе. И снова гостиница. И снова — её.
— Аринушка ты моя… — прошептала Лена с горечью.
В тот момент она перестала быть «женой». Она стала женщиной, у которой вырвали землю из-под ног, а она всё равно стоит. Шатается, но стоит.
На следующий день Лена вернулась домой.
Ключ в двери повернулся туже, чем обычно. Как будто сам дом не хотел её пускать.
В коридоре — тишина. В комнате — запах духов, резких, цветочных. Не её. Точно не её. Андрей не знал, что она приедет раньше, чем обещала.
На вешалке — чужая куртка. Маленькая. Женская. С меховой опушкой.
Лена прошла на кухню. На столе — два бокала. Один почти пустой. Второй с помадой. Та же, что на стакане в первый раз.
Она села за стол. Складывала пальцы в замок, как перед молитвой. И молчала.
Через минуту открылась дверь ванной.
— Лен?!
Женский голос. Испуганный.
А потом показалась она. Молодая. Тридцать, максимум. Длинные ресницы, губы с блеском, халат — Андреев, с вышивкой на плече. Он его в баню раньше носил.
— Здрасьте… — женщина пискнула.
— Здравствуйте, — ответила Лена спокойно. — Вы Арина?
Та кивнула, спеша натянуть рукав.
А потом вошёл Андрей. Бледный. Без слов.
Лена встала.
— Ты знаешь, Андрей, мне опять приснился сон. На этот раз я смогла говорить. Но ты не слушал.
Она прошла мимо, не повышая голоса. Взяла сумку, ключи.
— Лена, подожди! — он бросился за ней.
— Мне больше нечего ждать.
— Это… это не то, что ты думаешь…
Она остановилась. Обернулась.
— Это именно то. Только я не думала. Я уже знаю.
Она ушла. На этот раз — окончательно.
Слёз не было. Были ноги, ступающие по асфальту. Были плечи, выпрямленные от боли. И было ощущение: я выбралась из сна. Наконец проснулась.
— Лена, ты что, серьёзно? — Инна на другом конце провода почти кричала. — Ты застала их вместе, и ушла?! Да я бы там всё разнесла!
— А смысл? — Лена держала чашку с ромашковым чаем, сидя у мамы в гостиной. — Это ведь уже не про скандал. Это про точку.
— Ну ты железная, честно. Я бы так не смогла…
Железо… — подумала Лена. — А я просто обожглась настолько, что стало всё равно.
Через три дня Андрей звонил. Сначала по два раза в день. Потом каждый час. Писал, умолял, звал поговорить.
— Лена, она ничего не значит. Это было… ошибкой. Случайностью! Мы просто встретились на старой работе…
— И сразу — в ресторан? А потом — в кровать? А потом — в мой халат и мою постель? — спокойно ответила она.
Он молчал.
— Ты хочешь, чтобы я простила?
— Да! Мы же… семья.
— Нет, Андрей. Ты убил нашу семью.
— Но я…
— Трус. Ты мог сказать. Мог честно признаться. Мог уйти — по-человечески. Но ты выбрал врать. Прятать. Уменьшать.
— Я боялся тебя потерять…
— Так ты меня потерял. Именно из-за страха.
Она подала на развод через неделю. Без скандала. Без рыданий.
Андрей пришёл на заседание в строгом костюме, как будто шёл на собеседование. Его мать сидела в углу зала, опустив голову. Лена взглянула на неё — и та кивнула. Без слов, но с пониманием.
Когда судья спросил, есть ли претензии, Лена спокойно ответила:
— Нет. Пусть всё останется как есть. Делить нечего. Он забрал главное.
— Что? — Андрей прошептал.
— Моё доверие.
Прошла неделя. Потом месяц. Боль не ушла, но притупилась. Как заноза, что вросла под кожу и перестала пульсировать.
Однажды Лена проснулась и поняла: за окном — солнце. Настоящее. Весеннее.
Она пошла в парикмахерскую и обрезала волосы. Коротко, по плечи. Мастер спросил:
— Что-то случилось?
— Да. Я проснулась.
Она вышла с ощущением, что скинула не волосы — груз.
Мама смотрела на неё с улыбкой:
— Ты словно стала другой. Живой.
— Я просто — снова я, — ответила Лена.
Она устроила в квартире перестановку. Поменяла шторы. Убрала плед. Подарила старый халат — тот самый — в ближайший пункт приёма сэкондхэнда. Пусть начнёт новую жизнь. Как и она.
И вот однажды она проснулась среди ночи. Без тревоги. Без боли.
Улыбнулась. Закрыла глаза. И увидела сон.
Андрей стоял в той квартире, один, среди пустых стен. Смотрел вокруг, растерянный. А Лена — снаружи. И наконец-то уходила.
С лёгкостью.
Теперь я свободна.
Лето вошло в город без стука — так, как это делает кто-то родной. Сначала пригрело солнце, потом зазеленели кусты, потом — вдруг — захотелось жить.
Лена купила себе новое пальто. Светло-серое, мягкое. Не из практичности — из желания. Захотелось выглядеть иначе. Не «удобной женой», не «надежной хозяйкой», а собой — лёгкой, свободной, спокойной.
В магазине она взяла не свой привычный размер, а на полразмера меньше. И впервые за долгое время посмотрела в зеркало с улыбкой, а не с укором.
Нормальная женщина. Красивая. Настоящая.
Андрей больше не писал. Пару раз лайкнул фото в соцсетях — где она с кофе на фоне цветущего дерева, где с мамой на скамейке. Как будто тенью скользил по прошлому. Но не возвращался.
Инна как-то ехидно сказала:
— А прикинь, если он теперь ей изменяет. Той, с которой тебя обманул.
— Тогда у них всё по-честному, — усмехнулась Лена. — Оба знают, что такое предательство.
Инна кивнула:
— Ты сильно изменилась. Ты раньше прощала быстрее.
— Я раньше не ценила себя так, как теперь.
Однажды вечером, проходя мимо старого ресторана — того самого, с «Ариночкой» — Лена остановилась. Заглянула в окна. Там всё тот же полумрак, тот же джаз.
Но ей было всё равно. Ни боли. Ни злости. Ни воспоминаний. Просто — место. Просто — мимо.
Она пошла дальше, легко, будто сбросила невидимый груз.
Через месяц она начала встречаться с психологом. Не потому что плохо, а потому что хотела лучше понять себя. Перестать быть женщиной, которая всё стерпит.
— Вы не слабы, — сказала психолог. — Вы просто долго жили в режиме «потерпи ещё немного». А теперь — живите в режиме «выбирай себя».
Выбирай себя.
Эта фраза отпечаталась в ней глубже, чем любые свадебные обеты.
Иногда ей снились сны. Но теперь они были другими.
Один — особенно яркий.
Она в белом платье, идёт по лесу. Свет пробивается сквозь деревья. Тишина. Мир. Рядом — не Андрей. Лицо мужчины не видно. Просто тёплая ладонь, крепкая рука, доверие. Не имя — а ощущение.
И Лена просыпается с улыбкой.
Не потому что кто-то рядом.
А потому что она — рядом с собой. И лучшее впереди!
