Едва дыша, в одной рубашке, она выскользнула в холодный коридор. Неяркий свет догорающей свечи был ей помощником, а из комнаты доносился мерный храп. Усмехнувшись, итальянка смело устремилась вниз. Кое-что она заготовила заранее, а последние вещи захватила только что. Октябрьским утром 1844 года любимая «натурка» художника Тыранова подготовила свой побег.
Тоненький голосок певчего взлетал к сводам церкви Святого Николая Чудотворца. Десятилетний Алёша, сын бежецкого мещанина, пел в хоре того же храма, где его крестили в 1807 году. Вскоре это занятие пришлось прервать – голос мальчика ломался, и от прежнего звучания ничего не осталось. Впрочем, родители и так определили его в уездное училище. Не до пения теперь!
Алёша Тыранов учился в Бежецке, а затем в тверской гимназии. Но завершить курс не удалось: у семьи не было денег, чтобы содержать праздного ученика. Пришлось юноше возвращаться домой, да заняться ремеслом. Его брат уже работал иконописцем, поэтому помог пристроиться и младшему.
С самых юных лет Алёша обожал рисовать. Даже в гимназии говорили, что у него явный талант. Рассматривая его рисунки, директор пообещал мальчику помощь. У него были связи, и кое-что можно было сделать. Однако добрый руководитель тверской гимназии скончался, не успев выполнить своего обещания.
— Теперь только сам. – хмуро сказали Тыранову. – Пробьешься – повезет!
Ему, действительно, повезло. Когда они с братом работали над росписями в Николо-Теребенском соборе, то познакомились с художником Алексеем Венециановым. Признанный мастер сразу распознал в начинающем живописце большой талант. И позвал его… к себе. В деревне Софонково, в поместье Венецианова, обучались юные таланты. Венецианов брал к себе только тех, в чьих способностях был уверен.
Именно там Алёша научился писать с натуры. Крепостные девушки, служившие Венецианову, часами позировали перед молодыми художниками. Местные называли их «натурками» и посмеивались, что в доме у хозяина периодически появляются новые младенцы.
Практически никто не сомневался, что отцом нескольких малышей стал сам Венецианов. Матери-натурки жили неподалеку от барского дома…
Тыранова художник выделял из всех. А еще похлопотал, чтобы Алексею дали возможность поступить вольнослушателем в Академию художеств. Стиль преподавания был очень консервативным, ученики писали портреты с… гипсовых и мраморных скульптур.
Совсем не то, что в поместье у Венецианова! Однако и в Академии Тыранова быстро признали талантливым – сначала он получил малую золотую медаль за свою работу, потом золотую медаль 1-й степени…
Теперь он мог позволить себе живых «натурок». А вскоре пошли заказы от столичного дворянства… Слава о мастере, который молод и при этом успел блестяще заявить о себе, бежала впереди Тыранова. А он работал так много, что у него не хватало времени ни на что другое.
Хорошенькие девушки бросали на него любопытные взоры, но Тыранов проводил дни и ночи в мастерской. Сам Карл Брюллов – «великий Карл», как его называли восхищенные поклонники – взял молодого гения под свое покровительство.
…Красота этой девушки заворожила его. Как она взмахивала руками во время танца! Говорили, что «Девушку с тамбурином» Тыранов написал с греческой красавицы, которая жила с родителями в России. Имя ее, впрочем, не раскрывали, когда картину показали на выставке. Граф Бенкендорф стал первым покупателем полотна, а мастера «назначили в академики».
— Вам надобно побывать в Италии, — советовали ему, — полюбопытствовать, как писали великие художники прошлого. Поверьте, что Италия – колыбель живописи!
Так считали в девятнадцатом веке очень многие, и для Тыранова выхлопотали такую возможность – пожить некоторое время за границей. Он уезжал в 1839-м, не подозревая, что вояж растянется почти на четыре года. А еще, что там состоится самая роковая встреча в его жизни.
Итальянки охотно соглашались выступить в роли «натурок». А одну из них Тыранов не смог отпустить, когда работа над портретом была завершена… Он влюбился впервые в жизни, и предложил девушке поехать с ним в Россию. Путешествие завершалось, были созданы несколько важных работ, и теперь художника ждало блестящее будущее на родине.
История не сохранила для нас, как ее звали. Но девушка, действительно, переехала с Тырановым в Петербург. Она жила в его доме на положении возлюбленной. Ничто – кроме веры – не мешало соединиться мастеру и его натурке. И, по всей видимости, Алексей Тыранов крепко над этим задумался. Он даже представить себе не мог, чем завершится эта идиллия…
Все произошло так неожиданно, что он долго не мог поверить. Как? Почему? Но однажды утром Тыранов проснулся один. Из его дома пропали все ценные вещи до единой – включая серебряные ложки и вилки, запонки и даже его золотую медаль.
Итальянка унесла деньги и украшения, часы с цепочкой, подаренные Брюлловым – Тыранову, все, что могло представлять ценность… Художник был так потрясен, что слег с горячкой.
Девушку пытались отыскать. Влиятельные знакомые Тыранова обещали ему помощь — включая шефа жандармов, Леонтия Дубельта. Но итальянки словно след простыл. Кто-то посчитал, что у нее были сообщники. Другие уверяли, что она сама всё продумала с самого начала…
Находились и такие, кто обвинял во всем Тыранова: дескать, сделал жизнь натурщицы невыносимой, вот она и сбежала. Упускали из виду, что беглянка вынесла из дома влюбленного художника даже медные монетки…
Тыранов с нервным припадком попал в лечебницу. Его здоровье было подорвано, так что после некоторого улучшения своего состояния, художник решил уехать из Петербурга. У него не было сил писать и вообще что-то делать. В Бежецке, у брата, Тыранов восстанавливал силы почти три года. И только в 1849-м снова подался в столицу.
Его убеждали: «Пора забыть об этой истории! Да и надо платить по счетам!» Он согласно кивал и брался за кисть. Писал картины, но его словно покинуло вдохновение. Из его полотен пропала неуловимая прелесть, которая прежде отличала их. Критика начала безжалостно «проходиться» по Тыранову. В конце концов, он сдался и уехал и Петербурга навсегда.
Ему назначили маленькую пенсию (похлопотали друзья), но ее едва хватало. Страшно нуждаясь, Алексей Тыранов скончался в Кашине 3 августа 1859 года.
Судьба итальянской натурки, обобравшей мастера, остается неизвестной.
