«Ни красивости, ни ума, ни дарования», — возмущался критик Владимир Стасов. Он писал так о «Нордманше», о Наталье Нордман, с которой теперь жил знаменитый художник Илья Репин. Для друзей и знакомых эта женщина была недоразумением.
Богатый и популярный Репин мог выбрать себе любую красавицу, но предпочел ту, что слишком громко и много говорила, не терпела критики и предпочитала на обед есть сено.
«Чтобы это не переступало порог моего дома»
Портрет княгини Тенишевой был почти готов, и дама пожелала посмотреть, как продвигается работа. В мастерскую Репина она взяла с собой дальнюю родственницу, от которой отвернулись собственные родители, Наталью Нордман.
В двадцать один год адмиральская дочка сбежала из дома в Америку, и эту авантюру в семье не простили. Теперь Нордман из милости жила у княгини…
На Репина эта женщина произвела самое тягостное впечатление. Когда визит был завершён, быстро начертал Тенишевой записку:
«Дорогая Мария Клавдиевна!… Нам нужно повторить сеанс. Я буду очень рад видеть вас, но, чтобы это больше никогда не переступало порог моего дома».
Это – Наталья Нордман – не отличалась красотой. Зато обладала сильным характером. Вопреки пожеланию Ильи Репина, она встретилась с ним снова. А потом еще… О чудо! Вскоре они вместе уехали в Париж. А потом Репин сказал, что жить без нее не может…
Дети художника восприняли пассию отца в штыки. Друзья и знакомые считали, что Репин сошел с ума. «Он словно пришит у ней к юбке», — бормотали они. А Репин был ослеплен Натальей Нордман и словно не замечал грубых черт лица, резкого голоса и что пассия его уже немолода…
Он принимал все ее причуды, которых было немало. Приобрел на ее имя усадьбу Пенаты, где все было обустроено по вкусу и желанию Нордман. Она не держала прислугу – считала, что все можно сделать самим. Гостей так и предупреждала: нужна посуда – на кухню, мыть!
А угощения в доме Репина и Нордман вошли в поговорку. Наталья была горячей сторонницей вегетарианства и даже написала «Поваренную книгу для голодающих», где активно отстаивала отказ от мясной пищи и советовала есть больше растений.
Ровно в четыре часа дня кухня в доме закрывалась. Все, что можно было съесть в этом доме – ягоды, фрукты и овощи.
…Иногда Репин не выдерживал. Шел в ресторан, где от души объедался котлетами и бифштексами. Но потом возвращался домой и смущенно рассказывал Наталье о своем проступке.
«У Репина, кроме сена, вы ничего не получите», — смеялся впоследствии Горький.
Говорили, что Нордман «проглотила» Репина. Что подчинила его себе целиком. А ведь эту женщину считали некрасивой! Однако Наталья была для Репина настоящей музой и видел он ее совсем не так, как другие.
После покорной жены, изъеденной бытом, он влюбился в женщину эксцентричную, светскую, заставлявшую о себе говорить. Именно такая и была ему нужна!
Кстати, отказ от обычной еды и меха зимой губительно сказались на Наталье Нордман. Организм ослаб, она страшно мерзла в своем пальто, утепленном опилками, и сильно простыла. Не желая быть обузой для Репина, она уехала от него и умерла в Швейцарии в 1914-м году от чахотки.
«Я делаю, что хочу»
«Я никогда не буду просто домохозяйкой, — рассуждала Лена, — я буду много читать и делать… что захочу… Я буду сиять, пахнуть духами и всегда иметь ухоженные руки с маникюром».
Она родилась в Казани в 1894-м, а получила образование в Москве. Подозрение на чахотку вынудило родных отправить Лену лечиться в Швейцарию… И там, в одном санатории, она оказалась с Полем Элюаром.
Маленькие, глубоко посаженные глаза, крупный нос… Лену никогда не считали привлекательной. Но в ней было что-то, что заставляло мужчин оборачиваться вслед. Пылкая, улыбчивая и дерзкая, она навсегда отказалась от своего прежнего имени.
Разве звучно произносится «Лена»? Куда ярче – Гала! Поль Элюар называл ее только так, и обезумев от любви, женился. Затем у них родилась дочь…
Но Гала мечтала не о тихом буржуазном мирке. Она хотела сиять! Жажда приключений, охота к перемене мест, все это клокотало и бурлило в ней. Неудивительно, что Элюар вскоре убедился – он отодвинут на второй план.
А поездка к Сальвадору Дали стала поворотным моментом. Никому не известный, страшно неуверенный, Дали рядом с Гала расцветал и словно расправлял крылья. Оба поняли – они нужны друг другу, как воздух.
Считается, что это Гала создала Дали. Направляла, советовала, поощряла… Некрасивая женщина оказалась талантливым менеджером, как сказали бы теперь.
«Она ждала… воплощения своих собственных мифов, — писал Дали, — и стала рассматривать меня, как гения».
С огромной папкой рисунков, Гала методично обходила одну галерею за другой. Показывала работы Дали, убеждала, что их непременно нужно представить публике… Одни смеялись, другие многозначительно приподнимали брови. В конце концов, Гала удалось пробить стену – Дали получил возможность выставляться. Так началось восхождение к славе.
Они скандалили, Дали обвинял Гала, что она преследует только корыстные цели. Но они поженились, и Сальвадор подарил своей любимой замок Пуболь. Ни одна другая женщина не оставила такого следа в душе и творчестве Дали, как Гала.
«Я люблю тебя больше матери и больше отца», — писал Сальвадор своей жене.
«Бегемот»
Любин нос сравнивали с башмаком. А щеки – с большими подушками. «Бегемот», — припечатала Ахматова. И все-таки именно Люба стала музой для Александра Блока. Его любовью и Прекрасной Дамой…
…Треск разрываемой ткани заставил многих вздрогнуть. Это длинный шлейф подвенечного платья превратился в ошметки – и все из-за куста роз! Самые впечатлительные переглянулись: нехороший знак! Так началась совместная жизнь Александра Блока и Любы Менделеевой, с которой они поженились в 1903-м году.
Новобрачный скрыл от девушки главное. Он влюблен в нее… но только как в музу. Как в дополнение к своей жизни, артефакт, ценный приз. Однако женское начало Любы его нисколько не интересует. Ошеломленная молодая жена тщетно ждала, что Блок придет к ней после свадьбы. Она уснула одна. И засыпала так целый год.
Люба плакала. Потом ругалась. Потом пыталась задействовать все свои женские чары – бесполезно! Блок только посмеивался над ее смешными попытками увлечь его. Она уже начала сомневаться, что вообще способна кого-то увлечь, когда крепость пала.
И это было страшным разочарованием. Вероятно, она ждала слишком долго, и придумала себе что-то невероятное. А все было банально и скучно.
«Она была ужасна! – писала о Любе – Анна Ахматова. – Самое главное в этой женщине была спина – широченная, сутулая. И бас. Внутренне она была неприятная, недоброжелательная… Но он всегда видел в ней ту девушку, в которую влюбился когда-то».
Для Блока она была Прекрасной Дамой и оставалась ею, даже когда в ее жизни появился другой мужчина. Потом еще один… Люба устраивали свою жизнь параллельно жизни мужа. А когда сообщила, что ждет ребенка, то Блок даже обрадовался: будем растить и воспитывать!
У них появилось что-то общее – пусть и не связывающее их кровно. Однако мальчик родился и умер, отчего Блок переживал намного больше, чем Люба. Наступило трудное время для их семьи, о котором Менделеева потом и напишет: «Это были годы без жизни».
Они по-настоящему поняли друг друга, когда прошли молодые годы. Блок научился ценить Любу, она всегда была рядом с ним. Когда его не стало в 1921-м, принялась за мемуары, пыталась сохранить все, что могло бы оставить память о Блоке и его творчестве.
27 сентября 1939 года в дверь позвонили. Люба ждала гостей, открыла дверь. Но увидела перед собой не их, а другое лицо. Любимое до боли. С криком «Саша!» она и упала замертво.
Некрасивые женщины великих мужчин были загадкой для их современников. Их не понимали и задавали один-единственный вопрос: «Что они в них нашли?». А оказалось – в них был целый мир.
«Люба – одна, — писал Блок. – И есть все остальные».
Красота в глазах смотрящего. И это так.
