— Что за девица? — удивлялись случайные прохожие, — одета, как на маскарад.
Молодая девушка пугливо озиралась по сторонам. На улице смеркалось, а в столь поздний час благовоспитанные дамы уже давно были дома с семьей. Да и одета она была как-то странно. Не дворянка, скорее — чужестранка.
На ветру развивалось её длинное черное платье с муслиновым жабо на шее, а красно-черной шалью она прикрывала свои плечи и голову, словно пытаясь согреться этим лоскутком ткани. В одной руке гремело несколько монеток, а в другой она держала мыло. И больше ничего.
В день Великого четверга 3 апреля 1817 года, жители сонной деревушки Алмондсбери, Глостершир, в 8-10 милях к северу от Бристоля, наблюдали за скитаниями женщины, на вид примерно 25 лет.
Бедняжка совсем продрогла. Заливаясь слезами она постучалась в случайный дом. Оказалось, что это был дом сапожника.
— Да кого там на ночь глядя принесло? — удивлено крикнула хозяйка.
Жена сапожника распахнула деревянные двери и увидела плачущую девушку. Она что-то лепетала на неизвестном языке, была так странно одета, но выглядела совершенно растерянной.
— Ну кто там? — недовольно буркнул хозяин дома, когда подходил к жене.
По жестам незнакомки он понял, что та нуждается в приюте и еде. Девушке дали молоко и хлеб, а когда она жестами попросилась спать, то хозяева дома решили отвести незнакомку к надзирателю за бедными, мистеру Хиллоу.
Мистер Хиллоу отвез девушку в Ноул-Парк-Хаус, дом Сэмюэля Уорролла, городского секретаря Бристоля и магистрата. Будучи добрым человеком, он, и его жена Элизабет, попытались помочь девушке. Они всеми силами старались узнать о её происхождении и странном наряде, но все было тщетно. Незнакомка не понимала ни слова по-английски.
Оказалось, что у девушки фальшивые монетки, а помогать преступнице не захотели бы даже самые гостеприимные хозяева. Мало ли кто эта незнакомка! Вдруг, беглянка?
Лишь сердобольная Элизабет не смогла выставить девушку за порог. Куда бы она пошла? На свои средства она сняла ей комнатку в захудалой местной гостинице «Боул». Когда незнакомку привели в гостиницу, та заметила на стене картину с известным фруктом. Она указала своим пальчиком и произнесла знакомое слово «Нанас».
— Это ананас! — обрадовалась Элизабет, — значит, она откуда-то из Азии.
Элизабет привела девушку обратно в свой дом, объяснив мужу свое открытие.
Мистер Уорролл не разделил радость жены. Он скептически относился к незнакомке. По его мнению, эта девушка была обычной нищенкой и мошенницей, которую следовало отвезти в Бристоль и судить за бродяжничество.
— Карабу, — неожиданно произнесла незнакомка, тыкнув в себя пальцем.
— Ну вот, её зовут Карабу! — вновь обрадовалась Элизабет.
Элизабет приготовила для подопечной комнату и кровать. Однако Карабу предпочитала спать на полу. У неё были странные привычки. Она интересовалась китайской символикой, а однажды её застали на крыше дома во время молитвы. Она любила пить чай и ела только овощи.
Утром следующего дня Элизабет отвезла Карабу сперва к мэру, а после в больницу Святого Петра, где лечили бродяг. Однако незнакомка устроила в больнице такой переполох, отказавшись от еды, что ее снова передали на попечение Уорроллов. Элизабет не оставляла надежды выяснить: как же Карабу оказалась в Англии?
Все сливки английского общества хлынули в дом мистера и миссис Уорролл, дабы воочию увидеть азиатскую незнакомку. Спустя пару недель они встретили португальского моряка (по другим источникам малайского), который, судя по всему, понимал язык Карабу.
Судя по его переводу, эта девушка была принцессой с острова Джавасу в Индийском океане. Она жалобно рассказала, что злые пираты похитили её из дома, роскошного дворца, и держали в плену на своем корабле. Но к счастью, Карабу смогла сбежать. Когда все заснули она прыгнула за борт в Бристольский канал (залив) и доплыла до берега.
*
Так началась роскошная жизнь принцессы Карабу в Англии. С ней обращались согласно ее высокому статусу, устраивали в ее честь балы. Она так необычно танцевала для публики и служила настоящей экзотикой для английского общества.
Она одевалась в необычные одежды, любила тонкий шелк и пышные шальвары. На её головном уборе часто красовалось какое-то перо, словно диадема принцессы.
Элизабет была счастлива.
— Я же говорила! Нужно помогать людям, — упрекала миссис Уорролл своего мужа. Но мистер Уорролл лишь вздыхал.
— Что-то не так, — говорил он себе под нос.
Личность Карабу была подтверждена доктором Уилкинсоном. С помощью «Пантографии» Эдмунда Фрая доктор смог определить на каком языке говорит принцесса. Также он смог определить, что отметки на её затылке были работой восточных хирургов.
Газетные заголовки пестрили изображениями и рассказами о принцессе Карабу.
— Это ещё что? — воскликнула женщина, хозяйка пансиона в Бристоле, когда увидела знакомый фотопортрет в газете. Миссис Нил, хозяйка пансиона, отправилась в дом мистера и миссис Уорролл.
— Вы обманщица! Я же полгода сдавала вам комнату! — обвинила принцессу Карабу хозяйка пансиона.
— Я все объясню… — неожиданно заговорила девушка на английском языке.
Оказалось, что Карабу не принцесса, а обычная бродяжка и мошенница, как и предполагал изначально мистер Уорролл. «Принцессу» звали Мэри Уиллокс. Она была дочерью сапожника из Уитриджа в Девоне. Стремясь к роскошной и легкой жизни, Мэри решила притвориться принцессой.
Она где-то взяла необычную одежду, вполне вероятно, что украла её. А её язык был выдуманным, так что португальский моряк или был её сообщником или же хотел показаться «умным». Отметины на её затылке это результат врачебного вмешательства, чтобы снизить давление (по другой версии лечение менингита).
Элизабет была очень опечалена тем, что поверила такому нелепому обману. Но как бы то ни было, она помогла Мэри уехать в Америку, дабы начать новую жизнь. По легенде, во время своего путешествия Мэри даже встретила Наполеона Бонапарта на острове Святой Елены, которому она очень понравилась.
Но, как мы видим, отныне нельзя было верить ни единому слову и ни единому газетному заголовку об этой «принцессе». Спустя семь лет, не сумев покорить Новый Свет, Мэри вернулась в Бристоль, где у неё была хоть какая-то известность.
Она вышла замуж за Роберта Бейкера, а после супруги открыли свой бизнес по продаже пиявок. Одним из их клиентов был Бристольский лазарет.
«Принцесса Карабу» умерла в 1865 году, предположительно в возрасте 75 лет. Дело Мэри продолжила её дочь. А слава о «ненастоящей принцессе» ещё долго не утихала в обществе, обрастая легендами.
