«Не приближаться! Не касаться! Не оставлять подарков!» — эти правила Эммотт знала на зубок. И нарушать их не смела. Слишком высока была цена, которую заплатит любимый за один поцелуй, за врученную на память ленточку. Эммотт и так позволяла себе чересчур!
Каждый вечер приходила она на берег ручья, чтобы увидеть Роуленда. Каждый вечер их разделяла лишь тонкая струйка воды — кажется, руку протяни, и дотронешься…Но Эммотт держалась стойко, а однажды — просто не пришла.
Его звали Роуленд Торре, и он был из Стоуни Миддлтона. Ее — Эммотт Сиддал, и она была из Има. И между ними лежал ручей, который невозможно было перейти.
В середине 17 века английская деревушка Им процветала: плодородная земля приносила богатый урожай, скот — хорошее потомство. Местные фермеры считались людьми зажиточными, ремесленники славились своим мастерством…И все же Бог прогневался на Им. Кто знает, по какой причине? Может оттого, что пастух не уследил за стадом, забредшим на погост.
А может потому, что прихожане порой ленились заглядывать в церковь по воскресеньям. Так или иначе, но заблудшим душам Има не раз посылались предзнаменования грядущей беды: уж слышал кто-то на болотах вой Гаврииловой своры — знак, сулящий большие несчастья, появились в домах какие-то белые сверчки…Не к добру все это!
И действительно, в 1665 году пришло в Им горе. А началось все с того, что портной Александр Хэдфилд заказал тюк тканей из самого Лондона. Товар прибыл, но Хэдфилд принять его не смог: был он в отъезде по какому-то делу. Его ученик Джордж Виккарс развязал узлы, развесил ткани сушиться у огня…и вскоре скончался в муках. Из столицы Британии в маленький Им пришла бубонная чума!
В 1665 году в Лондоне свирепствовала вспышка чумы, унесшая около 20 % процентов населения. Страшная заразная болезнь, переносимая блохами, не щадила никого: ни мужчин, ни женщин, ни детей. И люди Има быстро поняли: смерть Виккарса — лишь начало.
За подмастерьем последовал пасынок Хэдфилда — юный Эдвард Купер. Один за другим стали уходить соседи портного — Питер Хоксворт, Томас Торп и его двенадцатилетняя дочь…Те, кто имели возможность — деньги и родственников в других деревнях, уехали при первых признаках опасности. Но многие остались, тем более, что к зиме чума пошла на убыль…
Люди надеялись, что беда, наконец, миновала…Однако весной 1666 года болезнь вернулась, оказавшись злее, чем прежде. Тогда настоятель местной церкви Уильям Момпессон взял на себя руководство Имом.
Отныне все церковные службы должны были проводиться на открытом воздухе. Людям запрещалось общаться с кем-либо за исключением членов семьи. Никто более не мог ни выехать из Има, ни въехать в него. Необходимые продукты жителям «проклятой деревни» привозились из соседних: торговцы оставляли пищу у камней, где были выдолблены отверстия, заполненные уксусом, — в них клались деньги…
Над Имом висел ужас: семьи хоронили своих умерших, и каждый живой выбивал на надгробном камне собственное имя, заранее готовя себе могилу…Некая Джейн Хоксворт потеряла 25 родственников — ближних и дальних, а миссис Хэнкок в течение недели похоронила мужа и 6 детей.
Никто не мог объяснить, по какому принципу Смерть забирает людей: ведь сама несчастная Хэнкок даже не заразилась! Выжил и Момпессон, потерявший жену. Выжил и перенесший чуму могильщик Маршалл Хоу…
К Рождеству 1666 года, когда эпидемия завершилась, из 350 жителей скончалось около 260 человек. Легенды гласят, что некий Роуленд Торре одним из первых вошел в Им после снятия ограничений: он искал свою возлюбленную Эммотт, которую не видел несколько долгих месяцев.
Эммотт отказалась оставить семью, когда это еще было возможно, но пообещала Роуленду каждый день приходить к ручью. Так они могли видеть друг друга и перекинуться парой слов…Но однажды Эммотт приходить перестала.
К сожалению, у истории Роуленда не оказалось счастливого финала: чума не пощадила семейство Сиддал. Эммотт уже не было среди живых.
