Красавицу фрейлину распластали на земле.
— Дяржи ее, — пьяным голосом заорал солдат, хватая княгиню за волосы. Старуха-мать плакала и умоляла не трогать дочь. Да какое там! Один повеселился, вот уже другой готов.
Александра кричала, кричала — а потом и перестала. Стала равнодушна ко всему.
Мать же не могла успокоиться, металась вокруг, умоляла. Она не знала, что нечто более страшное для них еще впереди.
17 октября 1857 года в Санкт-Петербурге в семье графа Григория Сергеевича Строганова и его супруги Марии Болеславовны Строгановой, урожденной Потоцкой, родилась очаровательная дочка.
28-летний граф был так счастлив и благодарен своей 18-летней прекрасной супруге, что при крещении настоял на том, чтобы девочку назвали в честь матери — Марией.
Детство Марии оказалось сложным. Мария Болеславовна, родившая дочь и сына Сергея очень рано, материнских чувств к детям не испытывала. При этом, отец, граф Строганов, души в своих чадах не чаял.
Из-за этого в семье постоянно возникали ссоры. Отец упрекал мать за равнодушие к детям, мать упрекала отца за «загубленную молодость».
Мария Болеславовна, дочь малороссийского графа Болеслава Станиславовича Потоцкого, не любила ничего русского и предпочитала проводить время в Европе, переезжая из одной страны в другую.
Граф Строганов, в отличие от супруги, обожал Россию, являлся почетным членом Академии художеств, коллекционером мировой живописи и одним из крупнейших меценатов русского искусства.
Григорий Сергеевич, нежно любивший жену, был вынужден сопровождать ее по Европе вместе с детьми. Чтобы сделать жизнь свою и своих детей более предсказуемой, граф построил шикарную виллу в Риме, получившую название Palazzo Stroganoff.
Марии Болеславовне на вилле понравилось, она стала больше времени проводить с мужем и детьми.
Мария была очень близка со своим младшим братом Сережей, родившимся в 1861 году. Дети играли в превосходном парке на вилле Palazzo Stroganoff, обожали поездки в Петербург и в малороссийское имение своей матери — великолепную усадьбу Немиров.
Когда Марии исполнилось пятнадцать лет, стали появляться первые женихи. Барышня не считалась красавицей, однако, огромное приданое и возможность породниться с родом Строгановых-Потоцких притягивали многих. Отец, человек достаточно либеральных взглядов, отвергал все предложения.
В 1877 году, когда Марии исполнилось двадцать лет, в семье Строгановых произошла страшная трагедия: на дереве в саду усадьбы Немиров повесился 16-летний Сережа Строганов. Мальчик был очень чувствительным, тревожным, часто говорил о смерти.
Семья была безутешна, но больше всех страдала Мария Болеславовна Строганова, в которой вдруг проснулось материнское чувство. От удара женщина не оправилась: она повредилась умом.
Единственным человеком, способным удерживать Марию Болеславовну от диких поступков, оказалась ее сводная сестра София Идль. В конце концов, Идль забрала графиню Потоцкую в себе в Краков.
В 1878 году у 21-летней Марии случился роман с князем Алексеем Григорьевичем Щербатовым, который приходился барышне четвероюродным братом.
Алексей был старше на девять лет и принадлежал к весьма уважаемой и обеспеченной семье: его отец был действительным статским советником, а дед в свое время являлся московским генерал-губернатором.
Назвать Алексея красавцем было затруднительно, однако, Мария и себя не считала писаной красавицей. В результате было решено: свадьбе быть!
25 апреля 1879 года Мария стала супругой Алексея Григорьевича. Венчание состоялось в Петербурге в церкви Св. Великомученика Пантелеймона.
В 1880 году Мария родила мужу сына Владимира, а через год — дочь Александру. Жили в основном в Немирове, но наезжали и в Петербург, и в Рим, и в Париж.
Княгиня Мария Григорьевна была совершенно счастлива: она реализовалась и как женщина, и как мать.
18 марта 1882 года в Немиров пришла ужасная новость: в Штутгарте от паралича сердца скоропостижно скончалась 43-летняя Мария Болеславовна Строганова, которой так и не удалось восстановиться после самоубийства сына.
Спасением для Марии Григорьевны стали ее семья, а также усадьба, которую молодая женщина нежно любила. Княгиня Щербатова оказалась рачительной хозяйкой, не лишенной дара предпринимательства.
Мария Григорьевна продолжила винокуренное дело, начатое ее отцом еще в 1872 году. Под руководством княгини предприятие к началу XX столетия начало ежесуточно производить по 5 тыс. полулитровых бутылок чистого спирта в сутки.
Если конкуренты Марии Григорьевны выпускали дешевый спирт из низкокачественного картофельного сырья, то княгиня производила отменный продукт из зерна.
Продукция Немировского спиртзавода была замечена в двух столицах, и в 1906 году княгиня заключила договоры на поставки спирта на казенные водочные заводы Санкт-Петербурга и Москвы.
Предприятие приносило огромные деньги, которые Мария Григорьевна щедро тратила на благотворительность. Благодаря княгине городок Немиров преобразился: улицы были замощены, установлены электрические фонари, построена больница для бедных.
Мария Григорьевна выделяла деньги на содержание местной гимназии и монастырской школы для девочек, спонсировала строительство Киевского политехнического института.
Талантливые дети новомирцев, в том числе, из крестьянских семей, на деньги княгини Щербатовой отправлялись учиться в Петербург, Москву или Киев.
Еще в 1885 году в Немиров был приглашен знаменитый чешский архитектор Иржи Стибрала, однако настоящий строительный бум в Немирове начался после того, как княгиня начала получать «спиртовые» деньги.
Стибрала по заказу Марии Григорьевны построил новый уникальный спиртзавод, крытый рынок, электростанцию, красивейший Немировский дворец, а также дендропарк площадью в 85 гектаров.
В 1912 году новая беда постигла Марию Григорьевну: после быстротечной болезни в возрасте 64 лет скончался ее супруг, егермейстер императорского двора Алексей Григорьевич Щербатов.
Жизнь в империи была еще относительно спокойной, но с каждым годом она становилась все сложнее, все тревожнее.
В 1914 году, сразу после начала Первой мировой войны, княгиня Щербатова предоставила свой дворец под лазарет, а сама стала сестрой милосердия.
В лазарете Щербатовой трудились многие знатные дамы, в том числе, Елена (она была женой Владимира Щербатова, сына княгини), Ольга и Александра Столыпины, дочки убитого 5 сентября 1911 года в Киеве Председателя Совета министров Российской империи Петра Аркадьевича Столыпина.
Но вот грянула Октябрьская революция. К власти в стране пришли большевики. Семья Щербатовых, конечно, могла уехать за границу, однако не сделала этого.
Дело в том, что председатель Совнаркома Украины Христиан Раковский в связи с многочисленными заслугами княгини перед городком Немиров издал предписание ревкому о неприкосновенности семьи Щербатовых и их усадьбы.
Мария Григорьевна, любившая родной дом больше всего на свете, поверила Раковскому.
В январе 1920 года в Немиров вошёл отряд красноармейцев, расположившихся, в том числе, на территории Щербатовской усадьбы. 63-летняя графиня пыталась прогнать незваных гостей, ссылаясь на постановление Раковского, но — тщетно.
15 января 1920 года три солдата повздорили с 40-летним сыном Марии Григорьевны, Владимиром Алексеевичем. Владимир был избит, а затем — расстрелян. Такая же участь постигла одну из дочерей Петра Столыпина, Ольгу, находившуюся в то время в Немирове.
20 января красноармейцы, основательно нагрузившиеся алкоголем, вывели во двор и расстреляли саму Марию Григорьевну, ее дочь Александру Алексеевну Щербатову, 39-летнюю фрейлину императорского двора, а также подругу семьи, дворянку Марию Гудим-Левкович.
Самой молодой из женщин, красавице Александре, перед расстрелом пришлось пережить ужасное…
Местный житель вспоминал:
тровский, который в те годы был подростком, вспоминал, что из-под земли до вечера были слышны стоны: видимо, одна из женщин осталась жива после расстрела. К ночи все стихло.
Столь любимое Марией Григорьевной имение Немиров было национализировано властью большевиков. Во дворце был организован санаторий «Авангард». А вот спиртзавод продолжил работать, и весьма успешно!
Приобретенное княгиней оборудование, машины, созданные по ее собственным чертежам, продолжали гнать чистый спирт, но на этот раз уже не для нужд дворянской семьи, а для нужд молодой республики.
Так сложилась судьба женщины, которая так любила свое имение, свой дом, что отказалась из него уезжать, за что поплатилась жизнью.
