— Матвей, милый, я сделала нам такой подарок! Ты просто не представляешь!
Его пальцы, застывшие над клавиатурой, были единственной частью тела, выдавшей удивление. Он сидел в своём стеклянном офисе, в мире тишины, нарушаемой лишь мерным гулом серверов и мягким стуком клавиш. В его мире, где всё было подчинено логике, алгоритмам и чётким ТЗ. Звонок Инны всегда был вторжением из другой вселенной — вселенной «энергий», «потоков» и «осознанности». Обычно он просто игнорировал это, но слово «подарок» прозвучало как сигнал тревоги.
— Какой ещё подарок, Инна? — его голос был ровным, лишённым всякой интонации. Этот тон он выработал как защитный механизм, как программный файрвол против её эмоциональных всплесков.
— Я продала машину! — её голос в трубке звенел от восторга, словно она только что выиграла в лотерею. — Я освободила наше пространство! Убрала этот якорь, который держал нас в старых вибрациях! Ты же понимаешь, материальное — это тлен! И я сразу же инвестировала эти деньги в наше общее будущее, в наш квантовый скачок! Я купила нам ретрит на Бали у самого Гуру Акаши, лучшего мастера по расширению сознания! Мы полетим вместе!
Матвей молчал. Он медленно, словно шарнир в его шее заржавел, повернул голову и посмотрел в огромное окно своего офиса на корпоративную парковку. На то самое место, которое он видел каждый день. Ещё утром там стоял его тёмно-синий седан. Не новый, но доведённый им до идеала. Он сам менял масло, лично выбирал зимнюю резину, а в салоне пахло не её сандаловыми палочками, а чистотой и едва уловимым ароматом кофейного стаканчика из утренней поездки. Это было его место. Его капсула тишины и контроля в хаотичном мире. Теперь место было пустым. Нагло, вызывающе пустым.
— Ты продала мою машину, — он произнёс это не как вопрос, а как неопровержимый факт, зафиксированный системой.
— Нашу! — весело поправила она, не уловив ледяных нот в его голосе. — Это была общая вещь, которая создавала неправильные энергетические заторы. А теперь мы вложились в отношения! Мастер говорит, что совместное прохождение ретрита выводит пару на абсолютно новый уровень близости и понимания. Ты сам всё увидишь, это лучшее вложение в наш семейный эгрегор!
Он не стал спорить про эгрегор. Он просто нажал на экране кнопку отбоя и положил телефон на стол, экраном вниз. Остаток дня он работал как автомат, его пальцы летали по клавиатуре, закрывая задачи одну за другой с пугающей эффективностью. Он не думал. Он компилировал код и вытеснял ярость, которая поднималась откуда-то из глубины грудной клетки густым, горячим мазутом.
Вечером, войдя в квартиру, он сразу почувствовал, что атмосфера изменилась. Воздух был густым от незнакомых благовоний. В прихожей, на месте его тумбочки для ключей, стоял какой-то фиолетовый кристалл размером с кулак. Навстречу ему выплыла Инна, сияющая, одетая в свободный белый балахон, который делал её похожей на адепта неизвестного культа.
— Ну как тебе? Чувствуешь, как легче дышится? Энергия пошла! — она обняла его, но он остался твёрдым и неподвижным, как статуя.
Он молча прошёл в гостиную.
— За сколько? — спросил он тихо, глядя на пустую стену, где раньше висел их свадебный портрет, а теперь красовалась огромная мандала, нарисованная от руки.
— Что «за сколько»? — она нахмурилась, не любя эти приземлённые вопросы. — А, ты про машину? Это не имеет значения! Главное — это намерение, которое мы вложили!
— Инна. За сколько ты её продала? — повторил он, отчётливо проговаривая каждый слог.
— Ну, пришлось отдать за полцены, — она наконец сдалась, махнув рукой, словно это была досадная мелочь. — Нужно было действовать быстро, пока было место в группе на ретрите по специальной цене для пар. Понимаешь, это был знак от Вселенной! Нельзя было его упускать.
Он медленно повернулся и посмотрел ей в глаза. Он не увидел там ни вины, ни сомнения. Только чистый, незамутнённый восторг человека, уверенного в своей правоте. В этот момент он понял, что они живут не просто в разных мирах. Они жили в разных версиях реальности. И его версия только что потерпела критический сбой.
— Ясно, — произнёс он. — У меня много работы.
Он ушёл в свой кабинет и плотно закрыл дверь. Инна лишь пожала плечами, уверенная, что его «негативные блоки» растворятся под солнцем Бали. Матвей сел за стол, открыл ноутбук. Но вместо рабочих файлов он запустил браузер и вбил в поисковую строку несколько запросов: «самый большой OLED телевизор в наличии», «последняя модель игровой консоли», «потребительский кредит онлайн на максимальную сумму». Настало время сделать ответную инвестицию. В свою собственную, личную, осязаемую гармонию.
Прошла неделя. Неделя демонстративного, просветлённого молчания со стороны Инны и ледяного, делового спокойствия со стороны Матвея. Он больше не спрашивал про машину. Он перестал ездить на такси, молча спускаясь в метро вместе с утренней толпой. На все её восторженные рассказы о предстоящем «очищении кармы» на Бали он отвечал короткими, ничего не значащими фразами, не вступая в полемику. Инна решила, что он смирился, «проживает» ситуацию и скоро будет готов к неизбежной «трансформации». Она ошибалась. Он не проживал. Он выжидал.
В среду, ровно в тот час, когда Инна находилась на своём очередном трёхчасовом тренинге под названием «Женская энергия как магнит для финансового потока», к их подъезду подкатил небольшой, обшарпанный грузовичок службы доставки. Двое хмурых грузчиков с видимым усилием вытащили из кузова две огромные картонные коробки. Одна была почти плоской, но в высоту занимала всё пространство от пола до потолка лифта. Вторая — более компактная, кубическая, но с яркими, агрессивными логотипами, обещавшими полное погружение в иные миры. Матвей, заранее отпросившийся с работы, встретил их у двери, расписался в накладной и с невозмутимым видом указал, куда нести его покупки. Прямо в гостиную.
Он остался один. Его движения были точными и выверенными, как у хирурга перед сложной операцией. Ни одного лишнего жеста, ни одной пролитой эмоции. С сухим, решительным треском поддался скотч, и из первой коробки показалась исполинская чёрная панель нового телевизора. Матвей подошёл к стене, снял с неё большое круглое панно с мандалой, которое Инна с гордостью привезла с «арт-фестиваля осознанности», и аккуратно, без злобы, прислонил его к стене в коридоре, лицом внутрь. На освободившееся место он с методичной точностью, используя уровень и дрель, повесил массивный кронштейн. А затем, с натугой, от которой напряглись все мышцы, водрузил на него восьмидесятидюймового монстра. Экран занял почти всю стену, превратившись в огромное чёрное зеркало, которое мгновенно поглотило свет и остатки уюта, сделав комнату похожей на зал частного кинотеатра для одного зрителя.
Затем настала очередь второй коробки. Он вскрыл её и извлёк игровую консоль последнего поколения — футуристический объект из белого матового пластика, выглядящий как артефакт из будущего. Он установил её на полированную тумбу, где раньше стояли её ароматические свечи и маленькая бронзовая статуэтка смеющегося Будды. Статуэтку он переставил на подоконник, задвинув её за горшок с полузасохшей орхидеей. Он подключил провода, скрупулёзно укладывая их в кабель-канал. Каждый щелчок вставляемого в разъём штекера звучал в тишине квартиры как взводимый курок. Он не просто устанавливал технику. Он отвоёвывал территорию. Он строил свой собственный алтарь, свой личный ретрит из кремния, пластика и электричества.
Когда всё было готово, он сел на диван, взял в руки тяжёлый, эргономичный джойстик и нажал кнопку включения. Комнату залил холодный синий свет меню. Заиграла эпическая, тревожная музыка из заставки новой игры про богов и чудовищ. Матвей не начинал играть. Он просто сидел, глядя на экран, и ждал. Он чувствовал, как в груди вместо привычного глухого раздражения разливается чистое, холодное удовлетворение. Он создал свой собственный источник гармонии.
Ключ в замке повернулся ровно в половине десятого вечера.
— Матвей, я дома! Сегодня была такая мощная практика, мы открывали чакру изобилия, и я… — её голос, весёлый и полный энергии, оборвался на полуслове, когда она шагнула из коридора в гостиную.
Инна замерла на пороге, как будто врезалась в невидимую стену. Её взгляд метнулся от гигантского, доминирующего над всей комнатой экрана к светящейся белым цветом консоли на тумбе и, наконец, остановился на нём. На её муже, который сидел на диване с джойстиком в руках и смотрел прямо на неё. Улыбка сползла с её лица, как тающий воск. На смену «просветлённому» спокойствию пришло ошеломлённое недоумение, которое на её глазах стремительно перерастало в чистую, концентрированную ярость.
— Ты с ума сошёл? — её голос, только что звеневший от «практик изобилия», стал низким и шипящим. Маска просветлённой богини треснула и осыпалась, обнажив перекошенное от ярости, до боли знакомое лицо. — Откуда деньги?
Матвей не отвёл взгляда. Он медленно, с наслаждением, провёл большим пальцем по гладкому стику джойстика. Этот тактильный контакт с холодным пластиком успокаивал его лучше, чем любые медитации.
— Я взял кредит, — спокойно ответил он, и каждое его слово было идеально выверенным ударом. — Решил тоже инвестировать в себя. В своё душевное равновесие. Ты же всё время говоришь, что главное — это гармония. Вот, — он слегка кивнул в сторону гигантского экрана, — я её нашёл.
Это было уже слишком. Её мир, построенный на одностороннем потоке его денег в её «развитие», пошатнулся. Она сделала шаг вперёд, её белый балахон теперь казался не одеянием жрицы, а смирительной рубахой.
— Ты… ты должен был отдать эти деньги мне! — закричала она, и в её голосе уже не было ни грамма духовности, только животная, неприкрытая жадность. — Мне! На моё развитие! На ретрит! Мы должны были лететь! Ты всё испортил!
Матвей усмехнулся. Усмехнулся впервые за неделю, и эта усмешка была страшнее любого крика. Он медленно поднялся с дивана, не выпуская из рук джойстик, словно это был скипетр, символ его новой власти в этой квартире.
— Отдать тебе? — переспросил он с издевательским любопытством. — Подожди, я пытаюсь понять твою логику.
— Ну давай…
— То есть я должен был с тобой советоваться, прежде чем купить приставку, а ты нет, когда продала нашу машину, так?! А ты не обнаглела ли, дорогая моя?
Заголовочная фраза, произнесённая вслух, ударила по ней как пощёчина. Она отшатнулась, её лицо залила краска. Её оружие — манипуляции, завёрнутые в эзотерическую чушь — оказалось бесполезным против его простой, железной логики.
— Это… это другое! — выпалила она. — Я вкладывала в семью! В наши отношения! В наше будущее! А ты во что вложил? В игрушки?! Ты деградируешь, Матвей!
— Нет, Инна. Деградируешь здесь ты, — его голос стал твёрдым как сталь. — Ты превратилась в ходячую рекламу для инфоцыган. Ты спускаешь все мои деньги на этих шарлатанов, которые учат тебя «дышать маткой» и «открывать денежные потоки», пока я вкалываю по десять часов в день, чтобы эти потоки, блин, вообще существовали! Ты продала мою машину, единственную вещь, которая была моей отдушиной, и даже не спросила! Ты считаешь это нормальным?
Он наступал, а она пятилась, пока не упёрлась спиной в стену. Её мир рушился. Она привыкла, что он молчит, терпит, оплачивает. Она никогда не была готова к тому, что он даст сдачи, причём её же методами.
— Тебе просто плевать на нашу семью! — это был её последний аргумент, выкрикнутый уже на грани срыва. — Тебе плевать на наше будущее! Ты эгоист!
— На наше будущее? — Матвей остановился в паре шагов от неё. Холодный синий свет от экрана телевизора падал на его лицо, делая его похожим на маску. — А какое у нас будущее, Инна? То, где ты вечно «в поиске себя» за мой счёт, а я должен молча это спонсировать? Нет, спасибо. Такое будущее меня не интересует. Я решил построить себе своё. Маленькое. С драконами и эльфами. Оно хотя бы честнее твоего.
Он развернулся и снова сел на диван. Он больше не смотрел на неё. Он смотрел на экран, где эпическая музыка сменилась меню выбора персонажа. Для него этот разговор был окончен. Он сказал всё, что копил в себе месяцами. Он выставил ей счёт, и она не смогла его оплатить. Она стояла у стены, тяжело дыша, и понимала, что только что проиграла. Окончательно и бесповоротно.
Тишина, наступившая после его последних слов, была хуже любого крика. Она не звенела, не давила — она была плотной, вязкой, как смола. Инна стояла, прижавшись спиной к стене, и смотрела на его спину. Широкую, спокойную спину мужчины, который только что вычеркнул её из своей системы координат. Он не обернулся. Он просто взял в руки джойстик, и комната наполнилась звуками начинающейся игры — звоном мечей, рыком мифических тварей и героической музыкой. Этот мир был ему теперь интереснее, чем она.
Её ярость, не найдя выхода, начала трансформироваться во что-то другое. В холодное, унизительное осознание собственного поражения. Он не просто купил себе дорогую игрушку. Он продемонстрировал ей её место. Он показал, что её «духовные практики», её «энергии» и «потоки» — всего лишь пшик, мыльный пузырь, который лопнул при столкновении с его простым, материальным и до ужаса эффективным бунтом. Он переиграл её на её же поле «инвестиций в себя».
Она сделала последнюю попытку. Попытку вызвать в нём хоть что-то — жалость, вину, злость. Хоть какую-то эмоцию, за которую можно было бы зацепиться.
— Я ухожу, — сказала она. Голос был тусклым, лишённым всякой силы.
На экране огромный воин в рогатом шлеме одним ударом снёс голову гигантскому троллю. Кровь брызнула на виртуальную камеру. Матвей даже не повернул головы.
— Хорошо, — бросил он через плечо, его внимание было полностью поглощено битвой.
Это «хорошо» было последним гвоздём в крышку её гроба. Не «постой», не «давай поговорим», не «что ты делаешь?». Простое, равнодушное согласие. Он давал ей то, о чём кричали на всех её тренингах — свободу выбора. И эта свобода оказалась невыносимой.
Она развернулась и пошла в спальню. Её движения были резкими, дёргаными. Она с грохотом выдвинула ящик комода и начала швырять свои вещи в первую попавшуюся спортивную сумку. Белые балахоны, штаны для йоги, шёлковые платки, купленные для «активации женственности». Все эти атрибуты её «новой жизни» теперь казались дешёвой бутафорией. Она не плакала. Слёзы были для тех, кого жалеют. А её не жалели. Её просто списали со счетов.
Она металась по квартире, собирая свои «места силы» — кристаллы, аромалампы, колоду карт таро, портрет Гуру Акаши в рамочке. Каждая вещь, которую она брала в руки, теперь казалась нелепой и глупой. Она посмотрела на всё это барахло, сваленное в кучу у порога, и впервые за долгое время почувствовала укол сомнения. Не в нём. В себе.
Собравшись, она в последний раз заглянула в гостиную. Он сидел всё в той же позе, полностью погружённый в виртуальный мир. Яркие вспышки заклинаний освещали его сосредоточенное лицо. Он не играл — он работал. Он методично зачищал локацию от врагов, получая за это очки опыта и новые артефакты. Он строил свой мир. Без неё.
— Я к маме. Позвоню, когда забрать остальные вещи, — бросила она в пустоту.
— Угу, — промычал он, не отрываясь от экрана.
И это было всё. Конец их семьи, их «общего будущего», их «квантового скачка». Он закончился не скандалом с битьём посуды, не драматичным выяснением отношений. Он закончился под звуки убийства очередного цифрового монстра.
Инна вышла из квартиры. Она не хлопнула дверью. Она просто тихо прикрыла её за собой, словно боясь его потревожить. В подъезде она остановилась, прислонившись лбом к холодной стене. Что она скажет матери? Что муж променял её на игровую приставку? Что он предпочёл мир эльфов и драконов её миру «осознанности» и «ретритов»?
А наверху, в квартире, Матвей откинулся на спинку дивана. Он только что победил сложного босса. На экране появились слова «ПОБЕДА» и статистика полученных очков. Он свободно вздохнул. Впервые за много месяцев он чувствовал себя дома. В своей квартире воцарилась идеальная, звенящая тишина, нарушаемая лишь эпической музыкой из динамиков. Он сделал глоток остывшего чая, стоявшего на журнальном столике. Он обрёл свою гармонию. Личную. Абсолютную. И до боли одинокую. И это было лучшее, что с ним случалось за последний год…
