— Я просто хочу, чтобы ты был честен со мной, Андрей. Это всё.
Он усмехнулся, даже не подняв на меня глаз от экрана телефона. Его пальцы продолжали быстро скользить по стеклу.
— Лина, опять ты за своё? У меня был тяжелый день. Давай не будем.
Я познакомилась с Андреем на выставке современного искусства. Я, скромный реставратор, случайно пролила латте на его кашемировое пальто.
Он не разозлился, а рассмеялся. Сказал, что это судьба, и что теперь я просто обязана дать ему свой номер.
Он был из другого мира. Мира, где ужины проходят в ресторанах со звездами Мишлен, а отпуск — на яхтах у побережья Амальфи. Его отец, Виктор Андреевич, владел строительной империей. Он был единственным родителем Андрея, строгим, но, как мне тогда казалось, справедливым человеком.
Наше начало было похоже на сказку. Конфетно-букетный период сменился быстрым предложением и роскошной свадьбой. Я думала, что вытянула счастливый билет.
Но сказка начала тускнеть.
Сначала это были просто задержки на работе. Потом — ночные звонки, которые он сбрасывал, едва я входила в комнату.
От него стало пахнуть чужими, сладкими духами, а в его глазах появился холодный, отстраненный блеск.
Он больше не смотрел на меня так, как раньше. Я стала частью интерьера. Красивой, но незаметной деталью в его идеальной жизни.
— Андрей, я нашла это в кармане твоего пиджака, — я протянула ему золотую сережку, маленькую, в виде капли. Точно не мою.
Он мельком взглянул на украшение, и его челюсть напряглась.
— Подарок для бизнес-партнера. Женщины. Ты же знаешь, это просто формальность.
Он врал. Врал так легко и непринужденно, что по моему телу пробежала дрожь.
Я решила, что больше не могу это терпеть. Мне нужно было с кем-то поговорить, и единственным человеком, который мог повлиять на Андрея, был его отец.
Я приехала в его загородный дом без предупреждения. Виктор Андреевич сидел в своем кабинете, за массивным дубовым столом. От него веяло силой и уверенностью.
— Лина? Что-то случилось? Ты не выглядишь счастливой.
Его голос был глубоким и спокойным. Он смотрел прямо, не отводя взгляда, и в его глазах я впервые за долгое время увидела не жалость, а искренний интерес.
Я рассказала ему всё. Про поздние возвращения, про странные звонки, про ложь, которая стала нормой в нашем доме.
Он слушал внимательно, не перебивая. Когда я закончила, он тяжело вздохнул.
— Я поговорю с ним, — сказал он. — Но я не уверен, что это поможет. Андрей всегда был… избалованным. Он не ценит то, что имеет.
Он подошел ко мне и положил руку на мое плечо. Его прикосновение было теплым и крепким.
— Ты заслуживаешь лучшего, Лина. Гораздо лучшего.
В этот момент между нами что-то произошло. Необъяснимая, мимолетная искра понимания.
Я почувствовала, что он — единственный, кто действительно меня видит. Не просто жену своего сына, а человека.
Разговор с Виктором Андреевичем возымел обратный эффект. Андрей вернулся домой в тот вечер разъяренным, как никогда. Он швырнул ключи на столик с такой силой, что я вздрогнула.
— Ты жаловалась отцу? — прошипел он, надвигаясь на меня. — Решила выставить меня идиотом в его глазах?
— Я просто хотела сохранить нашу семью, — тихо ответила я, отступая назад.
— Семью? — он горько рассмеялся. — Ты серьезно? Посмотри на себя. Ты думала, я женюсь на тебе по большой любви? Это был просто проект. Красивая картинка для общества.
Его слова были как пощечины. Холодные, жестокие, выверенные.
После этого разговора наш дом превратился в ледяную пустыню. Андрей почти перестал появляться.
Иногда я не видела его сутками. Он оставлял деньги на карте и, видимо, считал, что этого достаточно.
Единственным, кто поддерживал со мной связь, был Виктор Андреевич. Он звонил раз в несколько дней.
Сначала просто спрашивал, как дела. Потом наши разговоры стали дольше. Мы говорили об искусстве, о книгах, о моих мечтах когда-нибудь открыть собственную реставрационную мастерскую. Он слушал. Он слышал.
Однажды вечером Андрей снова не пришел домой. Его телефон был выключен. Я обзвонила больницы, морги, его друзей, которые делали вид, что не понимают, о чем я.
Паника нарастала, превращаясь в липкий ужас. Не зная, что делать, я набрала номер Виктора.
Он приехал через сорок минут. Вошел в дом, снял пальто. От него пахло дорогим парфюмом и уверенностью.
— Успокойся, Лина. С ним все в порядке. Он у своей новой пассии. Дочь одного из наших инвесторов.
Он сказал это так просто, будто констатировал факт. А для меня рухнул последний осколок надежды. Я села на диван и беззвучно заплакала.
Виктор сел рядом. Он не говорил банальных слов утешения. Он просто был рядом.
Его присутствие окутывало, дарило странное чувство защищенности. Он взял мою руку в свою.
— Он не стоит твоих слез. Никогда не стоил.
Я подняла на него заплаканные глаза. В полумраке гостиной его лицо казалось другим. Не строгим, а… сочувствующим. В его взгляде было столько тепла, столько нерастраченной нежности, что я потянулась к нему, ища спасения.
И он ответил. Его губы коснулись моих. Сначала осторожно, потом — настойчивее.
Это был поцелуй отчаяния и одиночества, поцелуй двух людей, преданных самым близким человеком.
В ту ночь мы перешли черту. Мы оба это понимали. Не было ни сожаления, ни вины. Только ощущение, что так и должно было быть.
Через несколько недель я начала чувствовать странные изменения в своем теле. Легкая тошнота по утрам, головокружение. Я купила тест на беременность, почти не веря в то, что делаю.
Две полоски. Яркие, четкие, беспощадные.
И я знала. Знала с абсолютной, леденящей душу уверенностью, что этот ребенок — не от моего мужа. Это был ребенок его отца.
Я смотрела на две полоски, и мир вокруг меня перестал существовать. Это была не радость и не страх. Это была точка невозврата. Моя тайна, моя бомба замедленного действия.
Я не знала, что делать, но понимала одно: я не могу встретиться с Андреем, не поговорив сначала с Виктором.
Но судьба распорядилась иначе.
Дверь хлопнула. Я вздрогнула и спрятала тест в карман халата. В гостиную вошел Андрей.
Он был одет в идеально скроенный костюм, на его лице играла холодная, деловая улыбка.
— Лина, нам нужно поговорить.
Он сел в кресло напротив, закинув ногу на ногу. Он выглядел как человек, пришедший на деловые переговоры.
— Я подал на развод. Мой адвокат свяжется с твоим. Я готов выплатить тебе щедрые отступные. Думаю, на скромную жизнь тебе хватит.
Я молчала. Слова застряли в горле.
Он продолжил, явно наслаждаясь своей речью.
— Понимаешь, я вступаю в новый этап жизни. Мне нужна женщина под стать. С положением, с родословной. А не… — он окинул меня презрительным взглядом. — Не содержанка из провинции.
Он встал, прошелся по комнате, проводя пальцем по пыльной поверхности комода.
— Ты нищая и глупая, мы не можем строить семью! Я строю империю, а не благотворительный фонд.
В этот момент что-то во мне изменилось. Унижение, боль, обида — все это сменилось ледяным спокойствием.
Я почувствовала под сердцем крошечную жизнь, и эта жизнь дала мне силу.
— Ты закончил? — мой голос прозвучал на удивление твердо.
Андрей удивленно вскинул брови.
— Вполне. Надеюсь, ты соберешь свои вещи как можно скорее.
— Я никуда не уйду, — сказала я. — Этот дом принадлежит твоему отцу. Как и все, что у тебя есть.
— Не смеши меня! — фыркнул он. — Отец всегда будет на моей стороне.
Именно в этот момент дверь снова открылась. На пороге стоял Виктор Андреевич.
Он, видимо, звонил мне, и, не дозвонившись, приехал сам. Его взгляд метнулся от меня к сыну.
— Что здесь происходит?
— Отец! — обрадовался Андрей. — А я как раз объясняю своей почти бывшей жене условия нашего расставания.
Она почему-то решила, что может претендовать на что-то большее.
Виктор посмотрел на меня. В его взгляде был немой вопрос. Я едва заметно кивнула.
— Ты ошибаешься, Андрей, — медленно произнес Виктор. — Лина останется здесь.
Лицо Андрея вытянулось.
— Что? Отец, ты в своем уме? Она никто! Я женюсь на Карине, дочери нашего инвестора! Это выгодно для бизнеса!
— Мне плевать на твою выгоду, — отрезал Виктор. — Ты унизил эту женщину. Ты растоптал ее. Ты не получишь от меня больше ни копейки.
Андрей рассмеялся. Нервно, истерично.
— Да что она тебе такого наговорила? Пожалел сиротку? Или она беременна? — выплюнул он. — Решила привязать меня ребенком? Можешь не стараться, мне не нужен наследник от такой, как ты!
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты прав. Я беременна.
Лицо Андрея исказила победная ухмылка.
— Я так и знал!
— Но ребенок не твой, Андрей.
Ухмылка сползла с его лица. Он перевел растерянный взгляд с меня на отца. И в глазах Виктора он прочел ответ.
— Нет… — прошептал он. — Нет, этого не может быть…
— Этот ребенок — мой, — голос Виктора прозвучал как приговор. — И он будет единственным наследником всего, что я имею.
А ты… ты можешь идти. К своей невесте со статусом. Посмотрим, как долго она будет с тобой, когда узнает, что ты теперь тоже нищий.
Андрей смотрел на нас, и в его глазах отражался рушащийся мир. Он потерял все: отца, наследство, будущее. Он, считавший себя хозяином жизни, оказался пешкой в игре, которую сам же и затеял.
Он выбежал из дома, хлопнув дверью.
Мы с Виктором остались одни. Он подошел ко мне и осторожно коснулся моего живота. В его глазах не было триумфа. Только усталость и бесконечная нежность.
Наш путь не будет простым. Мы построили свое будущее на руинах разрушенной семьи.
Но в тот момент, чувствуя тепло его руки, я поняла одно: иногда, чтобы обрести настоящую семью, нужно сначала дотла сжечь ту, что была фальшивой.
Прошло полгода. Мой живот стал большим и круглым, а жизнь с Виктором вошла в спокойное, размеренное русло.
Он окружил меня заботой, о которой я и не мечтала. Профинансировал открытие моей маленькой реставрационной мастерской в центре города, нанял лучших врачей для ведения беременности.
Мы жили в его загородном доме, вдали от сплетен и осуждающих взглядов. На поверхности все было идеально.
Но под этой поверхностью скрывалось напряжение. Мы оказались в изоляции. Наши редкие выходы в свет сопровождались шепотками за спиной.
Виктор держался как скала, но я видела, как напрягаются желваки на его лице. Я победила, но моя победа заключила меня в золотую клетку.
Однажды днем курьер доставил небольшую бархатную коробку. Никакой записки от отправителя.
Я открыла ее. Внутри, на атласной подушечке, лежал снимок УЗИ. Не мой. К нему была приколота записка, написанная элегантным каллиграфическим почерком.
«У него будет не единственный наследник. Только мой ребенок будет носить законное имя. А кем будет ваш?»
Подписи не было, но я знала, от кого это. Карина. Невеста Андрея.
Холод прошел по моему телу. Это был удар не в живот, а прямо в сердце. В ту самую точку, где гнездились мои собственные страхи.
Я посмотрела на свое отражение в темном экране телефона. Женщина с огромным животом, живущая с отцом своего бывшего мужа. Кто я? И кем будет мой сын?
Вечером я показала коробку Виктору.
Он прочитал записку, и его лицо окаменело. На мгновение я увидела в его глазах не привычную уверенность, а холодную ярость. Он сжал записку в кулаке.
— Как она посмела, — прошипел он сквозь зубы.
— Виктор, она права, — тихо сказала я. — Что мы скажем нашему сыну? Как мы объясним ему все это?
Он подошел ко мне, взял мое лицо в свои ладони.
— Мы скажем ему правду. Что его отец и мать любят его больше всего на свете. Что его брат был слабым и глупым человеком, который променял семью на деньги. А все остальное не имеет значения.
