— В лодку, скорее! — кричал юноша, пока лодочник отвязывал свою посудину от берега.
Мэри не успела ничего понять, как ее уже сняли с лошади и усадили в лодку. Ее спутники заявляли, что волноваться ей не о чем, но если это было так — от чего же они сейчас так бегут?
В середине 18 века похищения невест в Ирландии были делом привычным. Чуть ли не каждую неделю в газетах появлялись сообщения об очередном исчезновении богатой наследницы.
Или же о постигнувшей семейство беде рассказывали родственницы несчастной девушки — разумеется, в приватной беседе и понизив голос до шепота. Джоан Маркс при каждом упоминании таких случаев всегда хваталась за сердце:
— Какой кошмар, какой позор! — причитала она, обмахиваясь газетой. — И совсем ещё ребенок!
Больше всего на свете Джоан боялась, что позорная участь «невесты поневоле» достанется и ее любимой дочери — малышке Мэри. Муж всегда успокаивал тревожную супругу:
— Кто же осмелится на такое преступление, когда у Мэри столько защитников? — резонно утверждал он. — Даже если небеса заберут меня рано, у нее останутся ещё трое старших братьев, которые не дадут сестрёнку в обиду!
К сожалению, слова главы семейства оказались пророческими. В 1777 году, когда Мэри было всего 13 лет, в их края пришла страшная болезнь. Она унесла жизнь сначала ее отца, а затем один за одним сгорели в лихорадке и трое младших Марксов.
Похоронив четырех любимых мужчин, Джоан сама едва не потеряла рассудок от горя. На то, чтобы подумать о безопасности дочери, ее сил уже не хватило — тут хотя бы пережить следущий день.
Однако далеко не всех трогал траур несчастной вдовы и ее малолетней дочери. Для кузена юной Мэри — 21-летнего Сэмюэля Филлипса, — например, гораздо больший интерес представлял тот факт, что девочка в одночасье становилась наследницей немалого состояния своего отца.
Кроме того, Мэри получала права на огромное семейное поместье — как только ей исполнится 18. Филлипсы были гораздо беднее Марксов и, без сомнения, всегда изрядно завидовали более удачливым родственникам.
А раз уж тут представилась такая замечательная возможность прибрать к рукам семейные капиталы, отчего же ей не воспользоваться?
Ждать до совершеннолетия Мэри Сэмюэлю показалось слишком опасным: мало ли кому ещё могло бы прийти в голову покуситься на богатства, которые он уже практически считал своими?
Помогать в таком пикантном деле Сэмюэлю вызвался его отец, сестра и дядя Мэри со стороны матери, который состоял с Джоан в ссоре и был не против за хорошее вознаграждение насолить своей сестре. Не понадобилось много времени, чтобы разработать простой, но элегантный план похищения.
Теплым августовским вечером 1777 года Мэри вместе с матерью была приглашена на бал в дом их друзей семьи. Эта была первая вылазка в свет после гибели братьев и отца, и Мэри была рада, наконец, отвлечься от своего горя.
Джоан же быстро устала от шумной толпы сочувствующих и любопытствующих знакомых и отправилась домой, оставив дочь на попечение ее родственников. Она и не могла предположить, что ее решение обернется трагедией, и никак не ожидала от людей, которых знала всю жизнь, такой отчаянной подлости.
Ни о чем не подозревала и Мэри, когда ее кузина Фрэнсис предложила подвести ее в своей карете до ее дома. Мэри слишком поздно поняла, что везут ее вовсе не к матушке, а в далекий портовый Уотерфорд.
На месте девочку встретили оба дядюшки и кузен, которые заявили, что беспокоиться ей совершенно не о чем: они уже договорились с ее матерью и обо всем позаботятся. Мэри ничего не оставалось как подчиниться воле родственников. Из Уотерфорда она на судне добрались до Англии, а оттуда на экипаже — до Шотландии.
Похитители уже знали, что волей Джоан за ними пущена погоня, а за их поимку назначено огромное вознаграждение. Медлить было нельзя, и Сэмюэль нашел в Эдинбурге первого попавшегося священника, который был согласен скрепить его союз с кузиной.
Однако все заговорщики понимали, что одного сомнительного клочка бумаги может быть недостаточно, чтобы брак признали законным. Было решено бежать дальше — во Францию!
Им удалось уйти от погони в самый последний момент: из уносившей ее лодки Мэри даже успела увидеть всадников, но было слишком поздно. Власти схватили только одного дядюшку Мэри, который не влез в лодку к остальным, но делу это особо не помогло.
Несколько месяцев спустя Джоан сдалась. Она не могла позволить себе потерять ещё и дочь, и так утрат за последнее время было слишком много.
Миссис Маркс скрепя сердце написала Сэмюэлю письмо, в котором сообщала, что отозвала назад свое заявление о похищении Мэри и согласна признать похитителя дочери своим законным зятем, если ее девочку вернут к ней под крыло. Сэмюэль только того и ждал.
Вскоре «молодые» вернулись в Ирландию, и Сэмюэль сразу же приступил к ремонту в своей новой резиденции. Власти ещё попытались привлечь его и других Филлипсов к суду за похищение несовершеннолетней, но в итоге просто отпустили всех участников на свободу: без заявления матери потерпевшей суд был бессилен.
Джоан пыталась уговорить ненавистного зятя не травмировать свою молодую жену ещё больше, и хотя бы подождать несколько лет, но Сэмюэль был неприклонен. Будучи лишь мужем Мэри он имел на ее состояние гораздо меньше прав, чем если бы стал отцом ее наследников.
Поэтому он заставлял девочку исполнять супружеские обязанности практически с самого начала их брака. В 16 лет Мэри родила своего первого сына, названного Ричардом. За десять последующих лет она подарила мужу ещё двух девочек, а затем скончалась в возрасте 26 лет.
Среди потомков Мэри и Сэмюэля потом ещё долго ходила красивая легенда о запретном чувстве, поселившимся в сердцах двоюродного брата и сестры.
Якобы Мэри сама хотела отправиться в приключение и нисколько не была напугана внезапным похищением, а наоборот, ждала его. Мы можем только надеяться, что это действительно было так, и Мэри прожила вторую половину своей недолгой жизни так, как хотела сама.
