— Выколи глазища свои, коли соблазняют тебя! — кричал старик молодой красавице-боярыне. Феодосия, опустив очи, слушала учителя.
— Укрепи, батюшка, в усмирении плоти, — прошептала. Старик смилостивился, прочел над наклоненной головой красавицы молитву, осенил двумя перстами.
Феодосия уходила от протопопа в приподнятом настроении, еще не зная, чем окончится для нее это самое «усмирение»..
21 мая 1632 года в семье царского окольничего Прокофия Федоровича Соковнина и его супруги Анисьи Никитичны Наумовой большая радость приключилась: доченька родилась, да крепенькая и здоровая. Окрестили новорожденную Феодосией.
Детство Феодосия провела в роскошной усадьбе своего отца в Москве.
16 января 1648 года во время свадьбы нового царя Алексея Михайловича с боярской дочерью Марией Ильиничной Милославской, отец Феодосии следовал за санями невесты «для береженья».
После бракосочетания Прокофий Федорович был назначен дворецким царицы, и привлек ко двору своих четверых детей, в том числе, 16-летнюю Феодосию.
Ставшая настоящей красавицей юная боярышня была включена в штат придворных царицы Марии Ильиничны.
Через год государыня нашла Феодосии жениха. Им оказался царский спальник, родственник царя Глеб Иванович Морозов.
Боярин Морозов был старше невесты на 37 лет. Семнадцатилетней Феодосии жених совсем не понравился, но делать нечего: против воли государыни и родителей по пойдешь. К тому же, Глеб Иванович был одним из богатейших людей в государстве.
Помимо прочего, Морозову принадлежало подмосковное село Зюзино, которое боярин, немало времени проведший в Польше, обустроил на западный манер.
Свадьба состоялась в 1649 году, и была она невероятно пышной. Весь цвет русской аристократии собрался на бракосочетание боярина Морозова и боярской дочери Соковниной. Были и государь Алексей Михайлович с супругой Марией Ильиничной.
В 1650 году Феодосия родила мужу сына Ивана.
Несмотря на большую разницу в возрасте, жили супруги душа в душу. Глеб Иванович, строгий со своими подчиненными, был кроток и нежен с молодой женой, исполнял все ее прихоти. Феодосия жила в селе Зюзино как иноземная принцесса: у нее была европейская одежда, заграничные кушанья, в саду ходили павы и павлины.
В 1661 году скончался глава боярского клана Морозовых — выдающийся государственный деятель, фаворит царя Алексея Михайловича, большой любитель западной культуры Борис Иванович Морозов.
На протяжении нескольких лет, до Соляного бунта 1648 года, Борис Иванович, по сути дела, был правителем страны, и за это время он стал самым богатым человеком в России. Состояние Морозова было несметным, но вот наследник у него так и не появился. В результате все досталось младшему брату боярина — Глебу Ивановичу Морозову, супругу Феодосии.
Но и Глеб Иванович к тому времени был уже стар и слаб. Боярин часто хворал, много времени проводил в постели, и Феодосия Прокофьевна самолично за ним ухаживала.
В 1662 году Глеб Иванович преставился в возрасте 69 лет.
Невероятное состояние Морозовых, которое вполне можно было сравнить с государственной казной, досталось малолетнему Ивану Глебовичу, но на самом деле, конечно, его матери Феодосии Прокофьевне Морозовой.
Вскоре Феодосия была назначена верховной боярыней, занимала виднейшее место при дворе царя Алексея Михайловича. Образ жизни, который вела в этот момент 30-летняя боярыня Морозова, мало чем отличался от образа жизни царицы:
«Дома прислуживало ей человек с триста. Крестьян было 8000; другов и сродников множество много; ездила она в дорогой карете, устроенной мозаикою и серебром, в шесть или двенадцать лошадей с гремячими цепями; за нею шло слуг, рабов и рабынь человек сто, оберегая её честь и здоровье».
Феодосия Прокофьевна была женщиной набожной, но ни о каком фанатизме и самопожертвовании и речи не шло: она любила роскошь, деньги, заморские яства и одежду.
Царь Алексей Михайлович считал боярыню Морозову своей вернейшей сторонницей, был уверен, что уж она-то со своей любовью ко всему заграничному, западному, точно примет готовящуюся церковную реформу, ломку старомосковской веры и самой жизни.
Как известно, при Алексее Михайловиче произошел так называемый раскол Русской церкви, связанный с реформой патриарха Никона. Никон добивался внесения изменений в богослужебные книги, отпечатанные в Москве, а также в некоторые церковные обряды. Целью реформы было добиться единообразия с греческими обрядами и книгами.
Царь активно поддерживал Никона. Противники реформы, которых поначалу называли староверами, а гораздо позднее стали официально именовать старообрядцами, отвергали новые правила, в частности, придерживались двуперстного (Отец, Сын) крестного знамения, тогда как «по-никонски» предлагалось креститься тремя перстами (Отец, Сын, Святой дух).
Московский собор 1656 года объявил староверов еретиками и предал их анафеме. После этого светская власть во главе с Алексеем Михайловичем, словно в насмешку прозванного Тишайшим, стала «еретиков» неистово преследовать: людей держали в ямах, морили голодом, сжигали в срубах и на кострах.
Вопреки ожиданиям царя Алексея, «европейская» боярыня Морозова приняла сторону старой веры. Молодая вдова вступила в активную переписку со знаменитым лидером старообрядческого движения — протопопом Аввакумом. Протопоп потребовал от боярыни «усмирять плоть», после чего она стала носить власяницу, ограничивать себя в пище, отказалась от роскошного образа жизни.
Аввакуму этого было мало. В своих письмах он обрушивался на ученицу с упреками, не жалел бранных слов, подозревал в том, что Феодосия недостаточно «усмиряет плоть», засматривается на мужчин:
«Глупая, безумная, безобразная выколи глазища те свои челноком, что и Мастридия».
Преподобная Мастридия Александрийская — христианская святая, давшая в юности обет невинности, проводившая жизнь в посте и молитве. Однажды некий юноша воспылал страстию к Мастридии и стал склонять ее к нарушению обета. Чтобы преодолеть искушение, подвижница выколола себе глаза.
К подобному неистовый протопоп призывал и свою ученицу.
Для московских староверов дом боярыни Морозовой стал одним из немногих мест, где можно было спастись от гонений. Царь все еще ценил Феодосию Прокофьевну, поэтому в ее усадьбе «еретики» могли чувствовать себя в относительной безопасности.
Боярыня за свою дерзость в любой момент могла поплатиться головой, но протопопу Аввакуму все было мало, он считал, что Морозова могла бы больше помогать староверам:
«Милостыня от тебя истекает, яко от пучины морские малая капля».
Алексей Михайлович был крепко зол на боярыню, отвергшую «троеперстие» и иные постулаты никоновой реформы. Поначалу государь пытался образумить Феодосию, отбирая привилегии у нее и ее родственников.
Родня Морозовой в буквальном смысле на коленях умоляла ее одуматься, не сердить государя. Но Феодосия прочно стояла за старую веру.
Даже когда по велению Алексея Михайловича у боярыни изъяли почти все ее поместья, она не пошла на попятный.
Царь все больше склонялся к тому, что Морозову следует жестоко наказать в назидание другим. Лишь заступничество царицы Марии Ильиничны до поры до времени спасало боярыню-староверку от расправы.
В 1670 году, несмотря на уговоры родственников, боярыня Морозова приняла монашеский постриг по старообрядческому канону под именем схимницы Феодоры. После этого Феодосия перестала посещать мероприятия официальной церкви и даже не была на венчании государя со второй женой Натальей Нарышкиной.
Отсутствие Морозовой на венчании не укрылось от глаз государя. Алексей Михайлович отправил к Феодосии своего ближнего боярина Троекурова. Троекурову было поручено в последний раз предупредить вдову: не примет реформу Никона — пожнет страдания лютые. Боярин вернулся к царю ни с чем.
В ночь на 16 ноября 1671 года в дом 39-летней боярыни Морозовой вломились стрельцы, вместе с которыми пришли архимандрит Иоаким и думный дьяк Илларион (Иванов).
Церковникам было поручено допросить боярыню и ее сестру Евдокию Урусову. Феодосия и Евдокия заявили, что перед никоновцами с постели не встанут, и лежа отвечали на вопросы Иоакима и Иллариона.
Ни малейшего раскаивания в речах Феодосии не было, напротив, было очевидно, что женщина лишь окрепла в своей ереси. Архимандрит рассвирепел, приказал заковать сестер-староверок в кандалы.
Стрельцы набросились на женщин, избили их, и, заковав в кандалы, потащили в Кремль.
17 ноября в кремлевской темнице боярынь пытали, требуя принять троеперстие. После допроса Феодосию Прокофьевну и Евдокию Прокофьевну на санях повезли в Чудов монастырь.
В декабре 1671 года, находясь в темнице, боярыня Морозова узнала страшную новость — ее сын, 21-летний Иван Глебович, внезапно скончался. Что стало причиной гибели молодого человека, неизвестно, но Феодосия Прокофьевна не сомневалась: Ивана замучили по приказу царя.
В 1674 году Алексей Михайлович предпринял последнюю попытку «переубедить» мятежную боярыню. Феодосию с сестрой привезли из Чудова монастыря на Ямской двор, где пытали на дыбе, требуя отказаться от старой веры.
Феодосия и Евдокия выдержали пытки. Даже то, что рядом с дыбой уже сложен был костер, женщин не испугало, так прочна была их вера.
Поняв, что сломить Морозовых не получится, «никоновцы» и царские палачи уже собирались было казнить сестер, но вступились собравшиеся на Ямском дворе бояре. «Негоже у черни на глазах боярынь казнить, — заявили «лучшие люди города». — Неровен час, пример возьмут».
Феодосию и Евдокию увезли обратно в монастырь.
Алексей Михайлович решил, что сестер следует увезти подальше от столицы. В январе 1675 года Феодосию и Евдокию переправили в Боровск, где посадили в земляную тюрьму.
Женщины страдали от жестокого холода, им почти не давали ни есть, ни пить.
В конце июня 1675 года четырнадцать слуг боярыни Морозовой были сожжены в срубе за приверженность старой вере. 11 сентября не стало сестры Феодосии, княгини Евдокии Урусовой: женщина умерла от полного истощения.
Феодосия к тому моменту также была до предела истощена: не ясно было, в чем жизнь теплиться. В начале ноября 1675 года боярыня Морозова попросила своего тюремщика пойти на реку выстирать ее рубаху. Тюремщик сжалился и выполнил просьбу несчастной женщины.
Когда рубаха высохла, Феодосия Прокофьевна переоделась в чистое, помолилась двумя перстами и 2 ноября 1675 года в возрасте 43 лет, скончалась.
В 1682 году Федор и Алексей Соковнины, родные братья замученных староверок, установили на нищей могилке сестер тяжеленную белокаменную плиту с надписью:
Лета 7184 погребены в сем месте: сентября в 11 день боярина князя Петра Семеновича Урусова жена ево, княгиня Евдокея Прокофьевна; да ноября во 2 день боярина жена Морозова бояроня Феодосья Прокофьевна, а во иноцех инока схимница Феодора, а дщери окольничего Прокофья Федоровича Соковнина.
А сию цку положили на сестрах своих родных боярин Феодор Прокофьевич, а окольничей Алексей Прокофьевич Соковнины.
Могила боярыни Морозовой и ее сестры стала местом паломничества не только для староверов, но и для всех людей, уважающих мужество, силу, величие духа и крепость в отстаивании веры своих предков.
