Нагайкой охаживала царица спины нерасторопных служанок. Черные глаза её сверкали от удовольствия и возбуждения собственной властью. Шептались, что за дикий нрав и выбрал её государь. Довольный, наблюдал он, как жена наказывает служанок, это только распаляло его страсть. Жестокие забавы пришлись ему по душе.
Потеряв первую любимую жену Анастасию, Иван IV стал подозрителен и зол. Никому не доверял он отныне. Но негоже государю оставаться вдовым, предлагали царю в жены невест из Польши, боярских дочерей, да только все встречали отказ. Нет, теперь он выберет жену сам, из рода, которому будет доверять, где все ему будут обязаны и преданы.
В то время в Москву прибыло посольство с юга, черкесы привезли богатые подарки и просили помощи. Иван Васильевич согласился, да наказал отдать ему в жены самую красивую из дочерей ханских.
Царские сваты приезжали, посмотрели всех и выбор свой остановили на княжне Кученей. Дочь кабардинского царя Темрюка была самой прекрасной из всех девушек.
Черные волосы ее змеями вились до пояса, черные глаза блестели огнем, алые губ обещали сладостные поцелуи. Когда княжна с братом приехала в Москву, Иван IV был доволен.
— Говорят она лютая, злая, нравом дика, — шептали на ушко царю бояре.
— Вот и хорошо, всех вас на место поставит! – усмехнулся царь.
Девушку крестили и дали имя Мария Темрюковна, а брат ее получил имя Михаил и был приближен к царю. Свадьбу сыграли скоро. Приданое за княжной было — «двести татаринов, полтараста бояринов и семь сот Донских казаков. Что ни лучших добрых молодцов».
Черкесская княжна очень отличалась от белолицых, круглых боярышень. Была она смелой и дерзкой, очи долу не опускала, на женской половине быстро установила свои порядки. Боярские жены жаловались мужьям, что царица кричит на них и не имеет уважения к статусу и фамилии, хищной птицей следит за каждым шагом и поет свои ведьмовские песни.
«Дикая нравом, жестокая душою, ещё более утверждала Иоанна в злых склонностях, не умев сохранить и любви его, скоро простывшей: ибо он уже вкусил опасную прелесть непостоянства и не знал стыда. Равнодушный к Марии, Иоанн помнил Анастасию, и ещё лет семь, в память её, наделял богатою милостынею святые монастыри Афонские».
Очень отличалась Мария Темрюковна и от первой жены Ивана Грозного, Анастасии Романовны. Царь любил Анастасию и когда царицу отравили, горько рыдал. Темрюковна не была нежной и ласковой, не была доброй и терпеливой. Тем легче было с ней царю, в чьем сердце поселилась злоба и ненависть. Он все подозревал и всех боялся, особенно тихоньких да скромненьких.
А Мария доказала, ей можно доверять. Она не желала быть теремной царицей, но вникала во все и обо всем имела свое мнение, весьма мудрое. Оказалась Лютая царица ему помощницей.
Ездила уговаривать митрополита Макария не уходить в монастырь, принимала послов, писала братьям и родственникам, что должны они поддерживать русского царя. Именно она подала Ивану Грозному мысль о заведении опричного войска. 500 стрелков были отобраны из лучших, пожалованы мехами и доспехами, а главное землями.
Забавы дикой царицы развлекали Ивана Васильевича, заставляли улыбаться.
Родила молодая черкешенка царю сына Василия, да только прожил ребенок совсем недолго. Иван Васильевич был уверен – его сына отравили, не мог такой крепкий и здоровый мальчик умереть внезапно. Будто дикая волчица выла царица.
Иван IV Васильевич и Мария Темрюковна отправились в паломничество по монастырям и святым местам. Вместе с Марией царь покинул Кремль и заперся в Коломенском дворце, объявив о своем намерение отречься, а усмирив боярство, вернулся еще более властный и лютый, под стать царице своей.
Извести царицу Марию, да и спадет колдовство, рассуждали бояре. Опять наш государь начнет слушать нас и уважать.
С каждым днем слабела Мария Темрюковна. Царь не сомневался, его вторую жену извели так же, как и любимую Анастасию. Восемь лет Мария Темрюковна была его царицей, молодая двадцатичетырехлетняя женщина могла еще подарить ему сыновей и дочерей.
«Анастасия взяла с собой добродетель Иоаннову; казалось, что Мария завещала ему превзойти себя в лютых убийствах».
Отныне Иван воистину стал Грозным, не сдерживаемый уже ничем.
