«Срочно нужны твои фото с сыном», — скомандовал Жак. Под окнами выстроилась пресса. Едва оклемавшись, Брижит достала косметичку, сухой шампунь, расчесала волосы и затем вынужденно улыбалась фотографу. На самом деле, больше всего ей хотелось забиться в угол и никого не видеть. Это был тяжелейший день в ее жизни. На волоске от срыва. Как весь последний год.
Сценарий «Бабетты» правили несколько раз. Брижит наотрез отказалась сниматься в картине, которая казалась ей дешевой пародией. Окончательный вариант был далек от первоначального как Луна от Земли, и вскоре приступили к съемкам. Партнером Брижит стал Жак Шарье – красивый, элегантный, самоуверенный. От него веяло мужской силой, и он стал той самой опорой, в которой Брижит отчаянно нуждалась.
Но Жак был не так-то прост. Появляться в доме Брижит он отказался: «Там слишком много других воспоминаний», и встречи происходили у него, в крошечной мебелированной квартирке.
«После съемок, падая от усталости, я ехала к Жаку, мыла посуду, стирала и разогревала готовые ужины», — писала Брижит. Пресса смаковала подробности: вот звезда с продуктовыми сумками, вот она же заталкивает в машину мешки с вещами из химчистки… А затем новая сенсация – Брижит и какой-то пожилой кавалер с розой!
«Она не довольствуется юнцами, — насмешливо писал журналист вечерней газеты, — у нее есть поклонники и постарше!».
Этим самым «поклонником» был отец Брижит, зашедший к ней в гости, и его-то сфотографировали с розами на пороге ее дома. Тон газетной публикации был таким ироничным, таким едким, что разъяренная актриса хотела обратиться к адвокатам. Но ей дали совет успокоиться: шум утихнет сам, не надо лишних движений. А то прицепятся еще к чему-нибудь.
«Нам нужен ребенок», — в апреле 1959 года заявил Жак. Он рассуждал, что дитя объединит их еще больше, подарит Брижит чувство душевного равновесия, станет самым главным в ее жизни… Брижит опомниться не успела, как Шарье увез ее в Монпелье, чтобы представить родителям.
Он постоянно говорил об их совместной жизни в будущем, был ласков и предупредителен. «Я растаяла и поверила», — записала Брижит. А затем пришло осознание: ребенок, действительно, будет. Но вместо радости она ощутила нарастающую панику.
«Почему мысль о ребенке так пугала меня? – Позже писала Брижит. – Я задавала себе этот вопрос не раз и не два…. Я всегда готова согреть душу несчастным, страдающим…. Так в чем же дело? Откуда этот страх перед материнством? Быть может оттого, что я сама нуждалась в надежной опоре? И так и не нашла ее?».
Заканчивались съемки, а Брижит чувствовала себя все хуже. По утрам ее мутило, в обед она не могла съесть ни кусочка. Жак, сияя от счастья, сделал ей предложение. Решено было, что раз уж у них появится общее дитя, то у него должны быть нормальные родители. Свадьбу назначили на 18 июня 1959 года, без лишней помпы.
О новом замужестве Брижит Бардо прессе доложили из мэрии. К назначенному часу попасть внутрь ратуши было практически нереально. Отец Брижит и полковник Шарье вдвоем громко требовали от журналистов дать возможность жениху и невесте спокойно заключить брак.
Одетая в платье в бело-розовую клетку (и оно моментально попало во все модные журналы), Брижит появилась под гром аплодисментов и бесконечные вспышки фотоаппаратов. Медовый месяц было решено провести на вилле «Мадраг» — там, хотя бы, было тихо…
На солнце и свежем воздухе Брижит отдохнула и взялась за новый сценарий. Увидев ее с листками в руках, Жак Шарье пришел в ярость:
— Ты больше не будешь сниматься! – Прокричал он. – Тебе нужно заниматься ребенком!
— А кто будет оплачивать счета? – Оторопев, ответила Брижит.
Жак в ту пору играл мало, и ни для кого не было секретом, что Брижит содержала его. Но она не была против, ей казалось, что ее собственный вклад – это вполне нормальное явление. Однако собственнические чувства мужа поразили ее до глубины души. Ребенок еще даже не родился! Что же будет дальше?
А дальше Жак первым подходил к телефону и не давал никому связаться с Брижит. «Ее нет дома», — сквозь зубы цедил он. Или: «Она не может сейчас говорить». Порванный сценарий валялся в мусорной корзине. Поняв, что ее превратили в пленницу, Брижит принялась кричать. Нервный срыв был таким ужасным, что ей пришлось давать успокоительное.
Для появления на свет младенца выбрали парижскую клинику «Бельведер» — в ту пору самую дорогую и самую хорошо оснащенную. Так что с побережья пришлось перебираться на север, и тут уже Брижит настояла на своем: она будет жить в своем доме, а не в тесной квартире.
Каждый раз, когда ему приходилось идти на попятный, Жак становился невыносим. Ему не нравилось жилище супруги на авеню Поль-Думер, и он постоянно находил повод выплеснуть раздражение.
Собравшись выйти к парикмахеру, Брижит увидела, что Жак преграждает ей путь. «Ты никуда не пойдешь», — заявил он. «На каком основании?» — изумилась Брижит. А затем провалилась в темноту:
«Затрещина обрушилась на меня, прежде чем я успела среагировать. Моя голова так стукнулась о дверцу стенного шкафа, что та треснула… Я отключилась на несколько секунд и упала».
То, что происходило с Жаком Шарье, позже прояснили специалисты. В ту пору он призывался на военную службу, на три года. Следовало пройти комиссию, получить множество справок… Сердце было в норме, зрение – тоже, но вот голова… Вспышки Шарье объяснялись длинным термином, который давал ему право не служить. Узнав об этом, Брижит пережила потрясение: что же тогда будет с ребенком?
10 января 1960 года все началось… Потянулись долгие и мучительные часы, пока на свет не появился Николя Жак Шарье. Измотанная так, что она не была в силах поднять голову, Брижит вяло принимала поздравления.
Цветы несли охапками и корзинами, а потом поступил категоричный приказ – нужны фото для прессы. На волоске от срыва, Брижит накрасилась и попыталась улыбаться. Эта маска плотно приклеилась к ней.
