С замиранием сердца Леопольдина всматривалась в даль: где-то там, за голубым горизонтом, ждёт ее новый удивительный мир и прекрасный любящий супруг! Портрет жениха принцесса хранила у груди — от нежности перехватывало дыхание. Она могла лишь надеяться, что ее будущий муж найдет ее привлекательной и сможет полюбить. Ах, как она будет счастлива тогда!
Девочка с длинным и звучным именем Мария Леопольдина Жозефа Каролина появилась на свет в семье императора Франца II и его второй жены Марии Терезы Бурбон-Неаполитанской в 1797 году. Принцессе было всего десять лет, когда мать ее скончалась при родах своего 12-го ребенка, что стало для девочки страшным потрясением.
Отец ее, однако, недолго горевал и быстро нашел себе новую супругу — Марию Людовику Моденскую, которая была всего на десять лет старше своей падчерицы. Девушки быстро нашли общий язык и вскоре стали очень близки.
Вместе со своими братьями и сестрами принцесса воспитывалась в духе Просвещения: она получила классическое образование, владела несколькими языками, прекрасно рисовала и играла на пианино. Однако глубокие знания не могли затмить основного недостатка Леопольдины: красотой девушка не блистала.
От природы ей достался типично «габсбургский» подбородок с выпяченной губой и глаза навыкате, к тому же склонность к полноте…
Комплексы рождали болезненную застенчивость, оттого неудивительно, что в подростковом возрасте Леопольдина вместо танцев и игр со сверстниками все свое время проводила за книгами.
До 19 лет жизнь Леопольдины протекала спокойно и незатейливо: сестры ее выходили замуж, обзаводились детьми, сама же она в брак вступать не спешила, довольная своим счастливым тихим бытом, наполненным привычными занятиями и музыкой.
Ее отец уже шутил, что принцесса может занять должность придворного менестреля, но у министра иностранных дел Клеменса Меттерниха были на девушку другие планы. После изучения брачного рынка он подобрал для эрцгерцогини весьма выгодную партию: ровесника Леопольдины, португальского принца дона Педро.
Вместе со своими родителями Педро бежал из родной страны в португальскую колонию — Бразилию, что, впрочем, не сделало его недостойной партией. По крайней мере, Меттерних углядел в этом союзе неплохой шанс распространить влияние европейской монархии на Новый Свет, а король Жуан, отец Педро, был весьма заинтересован в том, чтобы породниться с одним из самых знатных западных родов.
Франц сначала воспротивился этой идее: за доном Педро тянулся неприятный шлейф — отвратительная репутация и самые грязные слухи вились вокруг него. К тому же, Педро был болен — страдал от эпилепсии…Однако Меттерних смог уговорить императора, и в 1817 году Леопольдина вместе со своей свитой отправилась в далёкий путь, уверенная, что на экзотической земле ее ждёт счастье.
Принцессе о дурной славе ее жениха, конечно, заранее рассказывать никто не стал, и в письмах к своей сестре она признавалась, что уже без оглядки влюблена в портрет будущего супруга.
Когда же Леопольдине выпал шанс как следует познакомиться с мужем, она пережила горькое разочарование: вспыльчивый, малообразованный, малокультурный и нервный мужчина явно не был героем ее романа.
В их резиденции в Боа Висто тоже все обстояло совсем не так, как в Вене: развлечения были примитивными, условия жизни — невероятно скромными по имперским меркам, а местная публика едва ли могла поддержать с разговор на высокоинтеллектуальные темы.
Единственной отдушиной для Леопольдины стали занятия ботаникой и коллекционирование минералов — за книгами и набросками она проводила целые дни, пока ее супруг терял себя в безрассудном кутеже.
Понятие приличий оказалось для дона Педро столь тонкой материей, что однажды он взял жену с собой, когда навещал очередную любовницу, французскую танцовщицу. Леопольдина сохранила самообладание, но в глубине души не могла примириться с чудовищным унижением.
Принцесса надеялась лишь на то, что однажды сможет покинуть дикое царство и переехать в Португалию, где получит возможность воспитывать детей — всего их в браке было пятеро — в более привычных и комфортных условиях.
В 1721 году король Жуан VI вернулся в Лиссабон и посвятил себя португальской политике, а в Бразилии у руля остался дон Педро. В обществе начались волнения, и очень скоро португальские кортесы выразили намерение перевести Бразилию из ранга королевства в ранг простой колонии.
Гордая представительница Габсбургов почувствовала себя обязанной вмешаться: в августе 1822 года дон Педро отсутствовал в Рио, а давление с португальской стороны все усиливалось. Тогда Совет министров во главе с Леопольдиной объявил об окончательном отделении Бразилии от Португалии.
А два месяца спустя, провозгласив независимость страны, Педро и Леопольдина стали официальной бразильской императорской четой. Казалось бы, удача улыбнулась этой тихой женщине: она смогла собрать такой двор, который отвечал бы ее вкусам и интересам.
Но, несмотря на успехи в общественной жизни, на семейном поприще дела императрицы обстояли хуже некуда: дон Педро всерьез увлекся некой дворянкой Домитилой де Кастро, появление которой при дворе стало для Леопольдины сущим кошмаром.
Император назначил свою фаворитку первой фрейлиной жены, прилюдно оказывая любовнице знаки внимания и осыпая ее золотом и дарами, в то время как Леопольдина постоянно страдала от нехватки средств. Этого было вполне достаточно, чтобы разрушить репутацию императрицы, но ее супруг пошел дальше, признав детей, рождённых Домитилой, что существенно укрепило положение этой дамы.
Леопольдина пыталась проявлять стойкость, но нервы ее были расшатаны. Она становилась все более печальной, мучилась от головных болей и бессонницы.
В ноябре 1826 года между нею и мужем произошла грандиозная ссора, которая окончилась тем, что несчастная женщина несколько дней не могла подняться с постели, страдая от побоев, нанесенных мужем. Месяц спустя она скончалась родами, потеряв дитя. Ей было всего 29 лет.
В своем последнем письме, обращаясь к сестре, Леопольдина писала: «Мы, бедные принцессы, похожи на игральные кости, которые бросают со словами: удача или неудача!» Несмотря на высокое положение, Леопольдине не повезло.
